– Раньше получалось, – сказал Раф.

– Теперь… Нет…

– Что изменилось?

– Я чувствую… Боль…

– Мы все чувствуем боль.

– Нет… Это… Другое… Ты… Не поймешь…

– Если уж мы начали говорить, то давай все же попытаемся понять друг друга. Люди вам не враги. То, что произошло в Тихой заводи, было… – Виираппан запнулся, не зная, как лучше назвать то, что произошло. – Несчастным случаем… Глупостью… Почему за глупость одного должны отвечать все?

– Так… Должно… Быть… Так… Правильно…

– Нет, это не правильно!…

– Я не буду… Говорить… Отпустите… Я позволю… Вам… Плыть… К острову… И вернуться… До заката… Я не знаю… Может быть… Вы будете… Жить…

– Я ничего не понял! – затряс головой Феггаттурис. – Кто будет жить? Где? И когда?

Плоскоглазый посмотрел на него и протяжно квакнул в ответ.

– Отпусти пленника, – сказал Виираппан.

Раф дернул за конец веревки на руках плоскоглазого.

– Нет! Постой! – выставил руку вперед Феггаттурис. – Нам нельзя его отпускать!

– Делай, что я сказал, – кивнул Рафу Виираппан.

– С какой это стати ты начал здесь командовать? – крикнул на старика Феггаттурис.

– В отличие от тебя, я, кажется, понимаю, что происходит, – спокойно ответил Виираппан.

– Ну, так объясни мне!

– Не сейчас.

Раф освободил руки плоскоглазого от пут и кинул конец веревки на палубу.

– Ноги сам развязывай.

Плоскоглазый медленно наклонился, неловко зацепил веревку сложенными вместе пальцами и потянул. Да так, что едва не упал.

– Бестолочь, – презрительно фыркнул Феггаттурис.

Виираппан подошел у плоскоглазому сзади, наклонился и перерезал веревку ножом.

Раф неодобрительно покачал головой – не умел старик относиться к вещам рачительно, ну, хоть что ты с ним делай, не мог, и все тут.

– Иди, – Виираппан подтолкнул плоскоглазого в спину.

Освобожденный пленник подошел к бортовому поручню и, перевалившись через него, плюхнулся в воду.

– Ну, и что теперь? – Виираппан посмотрел на умевшего говорить плоскоглазого.

Тот молча махнул рукой в сторону Квадратного острова, лег на доску и поплыл прочь, прочь. Сородичи последовали за ним. Их больше не интересовали люди на плотах. Они уже не хотели с ними разговаривать. Не видели в этом смысла или не могли?

Глядя вслед плоскоглазым, Феггаттурис покачал головой.

– Не нравится мне все это.

– Мне тоже, – согласился с ним старик.

Раф промолчал.

Отциваннур пытался понять, что происходит.

Остров горел с нескольких сторон.

С западного края, неподалеку от того места, где стоял плот Отциваннура, полностью выгорели несколько плотов. На воде плавали только черные, покрытые копотью и золой палубы. У некоторых по бортам, как редкие, гнилые зубы, торчали обгоревшие концы поручней. По сгоревшим плотам, низко опустив головы, бродили несколько человек. То ли искали что-то, что могло уцелеть при пожаре, то ли скорбели на родном пепелище – со стороны хождение их выглядело хаотичным и абсолютно бессмысленным.

С востока огонь прорвался особенно глубоко к центру острова. Здесь еще горели три или четыре надстройки. Из-за плывущего понизу густого, черного дыма невозможно было рассмотреть, пытается ли кто потушить их.

Южный край, откуда приближались к острову плоты, пострадал в наименьшей степени. Видны были расплывшиеся черные кляксы очагов возгорания, но здесь их вовремя успели локализовать и потушить, и в целом картина была не столь ужасна. А глядя на четверых человек, мирно, свесив в воду ноги, сидевших на краю причального плота, можно было решить, что причиной всему стал несчастный случай, а вовсе не нашествие плоскоглазых. Сидевшие на причале люди смотрели на приближающиеся плоты, обменивались короткими, ничего не значащими репликами и, казалось, думать не думали о том, что произошло нынче ночью, и даже не догадывались о том, что ждет их впереди.