– Простите, – извинилась за мужа мать Галины. – Он у нас такой! При посторонних свои чувства никогда не покажет. Стеснительный.

Но подруги и не думали обижаться на отчима Галины, вполне понимая его чувства.

– Скажите, а жена Семена Голиафовича знала о его связи с Галиной? – спросила Леся.

– Когда это жена не знает, что ей муж изменяет? – фыркнула мать Галины. – Женщина, она всегда все сердцем чувствует. Конечно, она все знала. Только отношения у нее с мужем были такие, что она на многие его выходки глаза закрывала.

– Почему? – удивилась Кира.

– Она ведь не работает, – пояснила ей мать Галины. – Кормилец у них в семье один – Семен Голиафович. Так что ругаться ей с ним не с руки. Хотя чужая душа – потемки. Но я вам вот что скажу: если кто про Семена Голиафовича всю правду знает, то это только его жена.

И она деловито плюхнула первый блин на сковородку, над которой немедленно поднялся фонтан жирных брызг, раздалось шкварчанье и пошел характерный чад. После этого подруги поняли, что делать им тут больше нечего. И попытались тихо улизнуть. Впрочем, сделать это было легче легкого. Так как, высказав подругам, что у нее накопилось на душе, мать Галины снова принялась активно печь блины. Но не успели девушки выйти из квартиры, как следом за ними раздался торопливый топоток молодых ног.

– Подождите! – остановил их чей-то голос.

Девушки обернулись и увидели, что их догоняет младшая сестра Галины – Наташа.

– Вы от того, что мама вам про Голиафа говорила, не отмахивайтесь, – торопливо произнесла она. – Уж я-то наверняка знаю, что он с Галькой спал. И мало того, что спал. Но еще и почти заставлял ее помимо этого что-то делать. Поэтому он матери денег и передал, чтобы она язык не распускала.

– Семен Голиафович дал вам денег? – изумилась Леся.

Сестра Галины задумчиво кивнула:

– И я думаю, что Галину через его делишки и убили.

– А что за делишки такие? – сгорая от любопытства, спросила Кира.

– Да уж темные делишки, – мрачно произнесла Наташа. – Галина уже и не хотела в этом участвовать. А он ее уволить грозился. Да еще по такой статье, чтобы ее потом нигде и ни на одну приличную работу не взяли. Вот какой гад!

– В самом деле гад! – согласилась с ней Леся, еще толком не зная, верить или не верить девушке. – А чего он конкретно добивался от Галины? Что она должна была делать?

– Опыты он какие-то проводил, – понизив голос, произнесла Наташа. – И Галину заставлял ради этого трахаться с разными противными старикашками из числа тех, кто у них в санатории останавливался. Сестра говорила, что одному из них вообще под восемьдесят было. Песок из него сыпался. Весь в морщинах, а туда же. Секс ему с молоденькой подавай.

– Фу-у! – поморщилась Кира. – Это же притон какой-то получается.

– Вот вам и фу, – вздохнула Наташа. – А потом у Галины Толик появился. Она его очень любила. И Семену Голиафовичу так прямо и заявила, что с его похотливыми старикашками больше спать не будет. Если ему так надо, то пусть нанимает проститутку, ей платит. А у нее любовь образовалась.

– И он что? В смысле, Семен Голиафович?

– Вроде бы согласился, – пожала плечами Наташа. – Только через несколько недель после этого Галину и убили. Вот так-то.

Но в это время раздался голос ее матери, призывающий дочь обратно. И Наташа, не прибавив больше ни слова к своему рассказу, умчалась домой.

– И что ты насчет всего этого думаешь? – спросила Кира у подруги.

Леся промолчала, не желая говорить, что теперь, после слов матери и сестры Галины, главврач их санатория представляется ей каким-то жутким монстром. И больше всего на свете Лесе сейчас хотелось махнуть рукой на всю эту историю и просто вернуться назад, домой в Питер, попросту плюнув на не использованную еще ими до конца санаторную путевку. Нет, в таких невыносимых условиях постоянных тайн она поправлять здоровье решительно отказывалась. Тут не только последнее можно было растерять, но и с жизнью, чего доброго, расстаться.

– Поехали к жене Голиафа, как ребята и предлагали, – решила Кира, видя, что из подруги не вытащишь ни слова. – Хорошо, что она тоже в Луге проживает. Просто не представляю, что бы мы делали, если бы она жила в Питере.

В отличие от нее Леся, напротив, четко себе представляла, что бы она стала делать, окажись в родном Питере. Забралась бы в свою родную квартирку, забилась бы на диван и накрылась с головой теплым пледом из овечьей шерсти, отгородившись таким образом от всего мира, полного злых врачей, маньяков и чересчур деятельных подруг.

Но делать было нечего, мечты остались мечтами. А девушки в сопровождении притихших Олега с Димой отправились с визитом к жене Голиафа. Она жила в симпатичном бело-розовом коттедже, окруженном со всех сторон садом. Ажурные, но крепкие ворота были заперты. По саду носилась огромная кавказская овчарка, один вид которой отбивал всякую охоту проникать на охраняемую ею территорию.

– Кто там? – раздался хрипловатый женский голос, когда Леся надавила на кнопку переговорного устройства, вмонтированного в калитку.

Подруги переглянулись – что-то в голосе их насторожило. Была в нем какая-то замороженная сонливость. Да и гласные женщина тянула как-то чересчур уж протяжно. Однако, услышав, что к ней приехали от Семена Голиафовича, женщина больше ничего уточнять не стала. А просто щелкнула пультом, отворяя калитку. Овчарка тут же оживилась. И, оскалив зубы, подскочила к воротам. При этом слюна буквально капала у нее с клыков. Шерсть на загривке встала дыбом. И вообще, весь ее внешний вид был далек от дружелюбия.

Ни слова не говоря, Леся захлопнула калитку перед носом злобного монстра в собачьей шкуре и во второй раз нажала на кнопку переговорного устройства.

– Что еще? – поинтересовался тот же голос.

– У вас тут собака, – сказала Леся. – Она нас не пускает! Уберите ее!

– Вот еще! – неожиданно расхохоталась женщина, и подруги с удивлением поняли, что она попросту пьяна. – Хотите войти, идите! А я на вас посмотрю. Хоть какое-то развлечение будет!

– Погоди, – остановил Олег Киру, уже готовую шагнуть навстречу зубастому чудовищу.

С этими словами он засунул руку в карман брюк и вытащил оттуда небольшую коробочку. Затем направил ее в сторону злобно наблюдающей за ним собаки. И через мгновение овчарка задрожала всем телом, жалобно заскулила и отступила назад.

– Еще немного подождем, – сказал Олег, удерживая девушек. – Сейчас она должна лечь.

Внезапно в глазах овчарки отразилось изумление. Затем ее лапы стали подгибаться. Она зашаталась и в самом деле плюхнулась мохнатым, тяжело ходящим боком на траву.

– Теперь можно идти, – сказал Олег. – Она нам не опасна.

Овчарка и в самом деле выглядела жалко. Ее тяжелая голова упорно клонилась к земле. И собака из последних сил старалась не поддаваться действию неведомого излучения, направленного на нее из таинственной коробочки Олега.

– Ты что с ней сделал? – набросилась на Олега Леся.

Она уже забыла, как минуту назад боялась собачьих клыков.

– Ты ее убил?

– Вот еще! – обиделся Олег. – Что я, живодер какой-нибудь? Я же знал, что в этих местах сторожами служат собаки, вот и подготовился. Это специальное средство для борьбы с агрессивными животными. Действует практически мгновенно. И начисто лишает животное способности нанести вред человеку. Жаль, действует оно недолго. Так что вы там постарайтесь закончить разговор с этой дамочкой побыстрей. Иначе у нас возникнут трудности, как покинуть этот дом.

– А ты разве не пойдешь с нами? – удивилась Кира.

– Я должен остаться с собакой и понаблюдать за ней, – ответил ей Олег. – Во-первых, ей может стать плохо. Или она, напротив, может слишком быстро прийти в себя. Но вы не беспокойтесь, с вами пойдет Дима.

Дима согласно кивнул. И поторопил девушек. Проникнуть в дом оказалось гораздо проще. Дверь была