— Они не все мусорные и вредные, — первый раз за время пути подала голос Ника. — Тут много полезных трав. Череда, например, для глаз хорошо — тем, у которых они гноятся, отваром промывать. Крапиву и одуванчики вообще есть можно. Да и дурман тоже от разных болезней помогает.

— Эге, — улыбнулся старик, — у нас, доложу вам, не только доктор, но и повар свой появился. Теперь не пропадем!

— Ладно вам, — смутилась Ника, — просто в Гарбидж Хилле голодно было, вот и приходилось как-то обходиться.

— Я о том и говорю — повезло нам с тобой, дочка, однозначно…

Резкий отвратительный писк прервал их беседу. Из окружавших их зарослей конского щавеля послышались шорох, злобное шипение, а сама трава всколыхнулась, и тут же со всех сторон хлынули пасюки.

Дед с Блямсом среагировали моментально, как хорошо слаженная команда: разом заступили собой девушку и изготовились к битве.

Первые три или четыре пасюка достались Блямсу — он отправил их обратно в щавель точными и мощными ударами биты, сопроводив полет тварей своей обычной присказкой. С двумя другими расправился Дед — все еще не желая тратить драгоценные патроны, он перехватил ружье за ствол и орудовал им теперь, как палицей.

Не прошло и пяти минут, как вокруг валялось не менее дюжины пасюков. Но нападающих не убывало — все новые и новые крысы выскакивали из кустов щавеля, точно из пращи невидимого врага, и отчаянно бросались на людей. И уже не каждую тварь удавалось остановить на подступах — и Дед и Блямс были неоднократно покусаны.

Когда на левой руке и ногах парня повисли разом три крысы, Ника не выдержала и завизжала.

— Цыц! — строго прикрикнул на нее старик, помогая товарищу разделаться с агрессорами. — Стой, где стоишь! И молча!

Один особенно крупный пасюк, уже наполовину седой, размером не меньше дикой собаки, уклонившись от Блямсовой биты, едва не вцепился Нике в горло. Но Блямс перехватил его за хвост, еще в прыжке, хорошенько раскрутил над головой и швырнул в гущу наступающих врагов вместо метательного снаряда.

Неожиданно все пасюки отступили и скрылись обратно в заросли.

— Ага! Струсили! — обрадовался Блямс.

— Нет, — с мрачной уверенностью заявил старик, — арьергард поджидают. Сейчас сгруппируются и тогда кинутся все скопом. Ладно, — сдался он, передергивая затвор «Ремингтона», — делать нечего: сейчас я в их фаланге коридор прорублю, картечью! Значит, после третьего выстрела все бежим в ту сторону. И быстро! Пока не опамятуются…

Дед повернулся лицом к югу и один за другим произвел три выстрела, кладя заряды рядом. Картечь проделала в травостое и рядах противника широкую просеку.

— Дочка, не отставай! — крикнул старик, подавая личный пример.

Все трое что есть мочи кинулись в образовавшийся коридор.

Они бежали уже не менее четверти часа — не разбирая дороги, почти вслепую, — но по-прежнему слышали за собой возбужденный писк и легкое топотание преследователей. Пасючья стая не отставала. Ника заметно выдохлась и начала то и дело спотыкаться — вот-вот упадет.

— Под руку ее хватай! — скомандовал старик товарищу и подхватил девушку за локоть со своей стороны. Но он и сам выглядел не лучшим образом — дыхание с надсадным хрипом вырывалось из его груди, а бороду покрывали клочья пены, точно у загнанной лошади.

Вдруг Блямс заметил по правую руку от себя торчащие над травяным полем макушки деревьев.

— Дед! — просигналил он. — Двигаем к лесу! Там оборону держать легче.

Еще пять минут бега — и они наконец оказались на опушке. Ника совсем без сил повалилась за первое же дерево, Дед упал рядом и, развернувшись, приготовился отстреливаться; Блямс, тяжело дыша, оперся о ствол.

— Стреляй, Дед! — выдохнул он. — Чего ждешь? Давай: блямс! блямс! пали!

— По кому стрелять-то? — прохрипел тот в ответ.

Блямс удивленно вгляделся в предутренние сумерки: странное дело, но пасюки, которые секунду назад едва не хватали их за пятки, куда-то сгинули. Обрывающиеся перед самой опушкой заросли бурьяна стояли неколебимой стеной, только легкий ветерок слегка шевелил коричневые свечки конского щавеля.

— Куда они все подевались? — захлопал пушистыми ресницами парень. — Я уж думал все — не уйти нам…

— Может, тут граница, конец их территории? — предположил Дед, впрочем, не очень уверенно.

— А чья тут территория начинается? — поинтересовалась девушка.

— Откуда нам знать, — пожал плечами старик, — да и какая разница?

— Нет, но все-таки… если даже пасюки побоялись сюда соваться…

— Дело говоришь, дочка, — согласился старик, утирая шляпой лицо и бороду.

— А тихо-то здесь как, — заметил Блямс, — никакой живности не слыхать.

— Тоже тревожный знак, — нахмурился Дед.

Они огляделись вокруг.

Лес, на опушке которого они очутились, прямо сказать, был довольно странен: деревья с изогнутыми, словно скрученными неведомой силой стволами, покрытыми глянцево-чёрной корой, простирали над ними безлистные корявые ветви, с которых неопрятными космами свисали гирлянды влажного фиолетового мха. Мох источал малоприятный запах, какой-то… химический.

— Что делать-то? — спросил парень. — Идем дальше или как?

— Погодим, — после минутного раздумья решил старик. — Пасючья стая сюда, по всему видно, не сунется, а углубляться в лес, пока не выясним, что здесь к чему, тоже не резон. Тем более затемно. Так что разбиваем лагерь прямо тут. Отдых нам все равно необходим. А на восходе двинемся.

— Костер разжигать не будем! — остановил он товарища, собравшегося уже ломать ветки.

— Дык, огня всякий зверь боится, — попробовал возразить парень.

— А если пасюки не зверя испугались?

— Кого ж тогда?

— Кого теперь все боятся? — хмыкнул дед. — Хриллов.

Услыщав про хриллов, Ника тихонько ойкнула.

— Не бойся, — успокоил ее старик, — это я так, для примера. Скорее всего, никаких хриллов здесь в помине нет. Что им тут делать? Им добыча нужна — люди. Но с костром все равно давайте поостережемся. Тем более не так уж холодно, да и восход, доложу вам, не за горами.

Друзья удобно расположились между корней особенно толстого дерева.

— Спать станем по очереди, — скомандовал Дед, — первыми мы с Никой.

— Чего это вы первые? — в шутку возмутился Блямс. Я тоже с ног валюсь.

— Потому, мой плохо воспитанный друг, что я уже слишком стар для забегов на такие дистанции, а Ника, напротив, еще слишком молода.

— Ладно, ладно, — хохотнул парень, — плохо воспитанный, вишь, я… Кроме тебя, моим воспитанием никто не утруждался. Вот сам себя по лысине и лупцуй, воспитатель.

Блямс сел, прислонился спиной к узловатому стволу и поместил между колен верную биту, а старик с девушкой улеглись тут же рядом, на лесной подстилке из сухого мха.

Дед уже начал задремывать, когда его разбудил шепот Ники:

— Деда, а вы обещали рассказать про то, как воевали с хриллами, про Уилли Контуженого.

— Не спится? Это от усталости, бывает… Ладно, расскажу тебе… сказку на ночь. Слушай же про последнего в истории человечества генерала Уилли. — Старик набил трубку, раскурил и начал рассказ: — Я встретил Уилли на второй год после побега из Эдема. Он уже сформировал свою «армию», численность которой достигала тысячи бойцов. На самом-то деле никакая это была не армия, а, прямо скажем, всякий сброд, что называется, «с бору по сосенке». Но сброд неплохо вооруженный. Да и сам Уилли не был настоящим генералом. Огненный Шторм он встретил в звании майора ВВС США.