Не успел он докончить фразу, как ко мне склонился, поднимая пивной бокал, плотный и красноносый носильщик.

– Мистер Райдер, вы нас спасли! – заявил он. – Теперь наша история пойдет совсем по-другому. Внуки запомнят меня иным. Это великий день для всех нас.

Отвечая на его улыбку, я почувствовал, что кто-то ухватил меня за рукав. Прямо мне в глаза заглядывал человек с нервным исхудалым лицом:

– Скажите, мистер Райдер, скажите – вы и вправду сделаете это? Не получится ли так, что, когда придет время, ваш ум будет занят другими важными вещами, и вы, представ перед битком набитым залом, передумаете и…

– Не приставай! – вмешался чей-то голос, и нервный человек исчез, словно его оттащили назад. Я услышал у себя за спиной другой голос: – Конечно же, он не передумает. Ты что, забыл, с кем разговариваешь?

Я обернулся, чтобы успокоить нервного собеседника, однако еще один из собравшихся потряс мне руку со словами:

– Спасибо, мистер Райдер, спасибо.

– Вы бесконечно добры, – сказал я, улыбаясь всей компании. – Но я… я просто обязан вас предупредить…

В тот же миг кто-то меня толкнул, так что я едва не упал на своего соседа. Кто-то рассыпался в извинениях, еще кто-то буркнул: «Нечего толкаться!» Другой голос, у самого моего уха, произнес: «Это я заметил вас на той стороне площади, сэр. Я сказал Густаву, что это, кажется, вы. Как вы любезны, что согласились подойти к нам. Сегодняшний вечер мы никогда не забудем. Это переворот в судьбе каждого из местных носильщиков».

– Послушайте, я должен вас предупредить! – громко заговорил я. – Я сделаю все от меня зависящее, но предупреждаю, что, быть может, уже не пользуюсь таким влиянием, как прежде. Видите ли…

Однако мои слова потонули в дружном многоголосом «ура». Второе «ура» подхватила вся компания носильщиков, музыка мгновенно смолкла – и к заключительному, громовому «ура» присоединились все, кто был в кафе. Овация возобновилась.

– Спасибо, спасибо, – повторял я, искренне тронутый. Когда аплодисменты стали стихать, ко мне с другого конца стола обратился красноносый носильщик:

– Мы очень вам рады, сэр. Вы прославлены и знамениты, но я хочу, чтобы вы знали: мы здесь хорошего человека видим за версту. Кто год за годом занимается нашим ремеслом, тот вырабатывает в себе нюх на порядочных людей. Вы человек порядочный на редкость, это ясно всем нам. Порядочный и добрый. Вы можете подумать: мы вам радуемся только потому, что вы обещали нам помочь. Мы вам благодарны – не буду отрицать. Но я знаю эту компанию: они искренне испытывают к вам добрые чувства – не будь вы порядочным человеком, они бы не относились к вам так хорошо. Будь вы заносчивы или неискренни, от них бы это не укрылось. Да-да. Они бы встретили вас уважительно, благодарили – однако не так, как сейчас. И вот что я стараюсь объяснить, сэр: будь вы не знаменитость, а просто случайный приезжий, но, узнав, что вы хороший парень, заехали далеко от дома и чувствуете себя одиноко, мы бы встретили вас как родного. Мы бы вели себя приблизительно так же, как сейчас: нам достаточно одного – что вы порядочный человек. Что бы о нас ни говорили, мы не буки. С сегодняшнего вечера, сэр, можете считать всех нас своими друзьями.

– Верно, – произнес голос справа от меня. – Теперь мы ваши друзья. И если у вас возникнут в нашем городе какие-нибудь трудности, можете на нас положиться.

– Большое вам спасибо. Благодарю. Я сделаю для вас сегодня все, что смогу. Но, ей-богу, должен предупредить…

– Сэр, прошу вас, – тихо проговорил Густав мне на ухо. – Прошу вас, не волнуйтесь. Все пройдет замечательно. Почему бы хоть чуточку не повеселиться?

– Я только хотел предупредить ваших добрых друзей…

– Оставьте, сэр, – спокойно продолжал Густав. – Ваша заботливость меня восхищает. Но не стоит так волноваться. Пожалуйста, расслабьтесь и отдохните. Хотя бы чуточку. Всех нас одолевают заботы. Мне и самому вскоре придется вернуться в концертный зал, к своим обязанностям. Но когда мы встречаемся, как сегодня, то радуемся, что видим друзей, и забываем все остальное. Мы проводим время в свое удовольствие. – Густав заговорил громче, перекрывая шум. – А ну-ка покажем мистеру Райдеру, как мы здесь привыкли веселиться! Пусть увидит!

Ответом на это заявление был взрыв хохота и новые аплодисменты, которые перешли в ритмичные хлопки. Цыгане заиграли быстрее, в такт хлопкам; примеру носильщиков последовали и кое-какие посетители. Я заметил, что люди в разных концах зала прерывают свои разговоры и разворачивают стулья, словно давно ждали этого зрелища. Из задних дверей появился черноволосый долговязый мужчина – как я решил, хозяин – и прислонился к косяку. Судя по всему, он, как и прочие, был настроен не упустить ни малейшей подробности зрелища.

Тем временем носильщики продолжали прихлопывания, все более входя в раж. Некоторые из них принялись в такт стучать ногами. Затем появились два официанта и начали поспешно убирать со стола. В одно мгновение исчезли пивные стаканы, кофейные чашки, сахарницы и пепельницы, и один из носильщиков, грузный бородатый мужчина, влез на стол. Его лицо, частично скрытое лохматой бородой, было ярко-красным – то ли от смущения, то ли от спиртного. Тем не менее на столе он не выказал признаков замешательства и, ухмыляясь во весь рот, пустился в пляс.

Это был странный, статичный танец. Танцор почти не отрывал ног от стола, демонстрируя скорее скульптурные позы, чем проворство и грацию движений. Изображая какого-то греческого бога, бородатый носильщик сделал вид, что поддерживает руками невидимую ношу, – и, под непрекращающиеся стук и крик, принялся медленно, с бедра, поворачиваться вокруг своей оси. На миг я задал себе вопрос, не следует ли относиться к этому представлению как к комическому номеру, однако, несмотря на звучавший вокруг хохот, вскоре понял, что это было бы неверно. Пока я наблюдал за бородачом, кто-то слегка подтолкнул меня локтем и сказал:

– Вот он, мистер Райдер. Наш танец. Танец Носильщиков. Вы, конечно, слышали о нем?

– Да, – отозвался я. – Конечно. Так это и есть тот самый Танец Носильщиков?

– Да, но это только начало. – Говорящий ухмыльнулся и снова ткнул меня локтем в бок.

Я заметил, что из рук в руки переходит большая коробка из коричневого картона. Размером приблизительно с чемодан, она, судя по тому, как легко ее перебрасывали, была пуста. Коробка пропутешествовала вокруг стола, а потом, на определенной стадии танца, ее кинули бородатому носильщику. Все движения носильщиков явно были привычными и хорошо заученными. Точно в тот миг, когда танцор переменил позу и вновь вскинул руки, картонная коробка взлетела вверх и опустилась прямо на его ладони.

Бородач притворился, будто подхватил не пустую коробку, а каменный блок. Под тревожные возгласы он согнулся, словно готовый рухнуть, но потихоньку начал с усилием выпрямляться и наконец вытянулся в струнку, прижимая коробку к груди. Под одобрительные восклицания бородач стал медленно поднимать груз над головой, пока не зафиксировал его на вытянутых руках. Хотя на деле этот фокус не имел ничего общего с подвигом, в нем виделись и достоинство, и драматизм, поэтому я тоже восхищенно приветствовал мнимого героя. Вслед за тем бородач довольно искусно прикинулся, будто ноша становится все легче и легче. Вскоре он уже держал груз одной рукой, одновременно совершая пируэты; перебрасывал коробку через плечо и подхватывал ее у себя за спиной. Чем невесомей становился груз, тем неудержимей делалось веселье коллег. А когда обращение танцора с грузом стало совсем непочтительным, его коллеги принялись обмениваться выразительными взглядами, скалиться и подначивать друг друга, пока на стол не попытался вскарабкаться еще один из их числа – жилистый коротышка с тонкими усиками.

Стол угрожающе зашатался, однако носильщики рассмеялись, как будто это было частью представления, поддержали стол – и очередной солист взобрался наверх. Бородач сперва не заметил коллегу и продолжал забавляться с коробкой, а тот уныло стоял позади него, как кавалер, ожидающий, когда освободится дама, которую он жаждет пригласить. Наконец бородач увидел жилистого и перебросил коробку ему. Поймав ее, жилистый отшатнулся назад: казалось, он вот-вот сверзится со стола. Но он удержался и с большим усилием выпрямился, прижимая коробку к спине. Тем временем бородач, хлопая в