— Еще не знаю. — Тир пожал плечами, как будто собеседник мог его видеть. — Посмотрим.
— Ты, Суслик, привереда, — снисходительно сообщил Риттер, — ладно, чистого неба. Отбой.
— Отбой.
Блудница уже садилась во двор замка Сегель.
…Хильда подходила Эрику. Отвечала требованиям не полностью, не на сто процентов, но больше чем наполовину. Искать кого-то еще было уже не нужно. Тир для порядка облетел оставшиеся усадьбы, убедился, что тамошние девицы удовлетворят разве что таких же, как они сами, непрезентабельных деревенских рыцарей, и окончательно определился с выбором. Хильда фон Сегель устраивала даже его… в смысле, даже он смог бы некоторое время терпеть ее в своем доме, несмотря на глубочайшую мизантропию и привычку есть людей, а не жить с ними. Тем более Хильда фон Сегель имела все шансы стать избранницей императора Вальденского.
Хотя могла и не стать. Все бывает.
Поймав себя на мысли о том, что в этом случае он ничуть не расстроится, Тир слегка напрягся. Однако вовремя вспомнил обо всех неприятностях, которыми грозит Эрику женитьба, и понял, что напрягаться нет повода. Он до сих пор выбирал между максимально эффективной деятельностью императора и доказательством собственной теории любви. И, несмотря на то, что действовал в пользу второго, не собирался окончательно отказываться от первого.
— Добрый вечер, — сказала Хильда. Она увидела, как он садится, и вышла во двор, встречать. Ждала его и даже не скрывала, что ждет. — Ты сегодня позже, чем обычно. Дела?
— Добрый вечер. Да. Я попрощаться заглянул.
Волна мгновенно сменяющих друг друга эмоций: недоумение, легкий испуг, укол боли — сопровождается соответствующим мимическим рядом: приподнятые брови, легкая бледность, расширившиеся зрачки.
— Тебя отправляют на фронт?
Приятно иметь дело с сообразительной женщиной.
— Нас всех отправляют на фронт. Давно пора.
Давно было пора. И хорошо, что уже завтра они вылетят на юг. Хорошо, потому что сколько же можно торчать в тылу, так и запас посмертных даров растратить можно.
Не слишком хорошо, потому что…
— Суслик, — сказал Эрик почти торжественно, — у меня для тебя приятное известие.
Он велел Тиру явиться после полетов на командный пункт гвардейского летного поля. И вот, пожалуйста. В приятные известия Тир не верил. Его представления о том, что это такое, сильно отличались от общепринятых.
— Надеюсь, — пробормотал он, — это не аморально и не ведет к ожирению.
— Нет, но это довольно опасно. Теперь ты — легат Старой Гвардии. Командуй.
— Но я не… — Тир заткнулся, вовремя вспомнив о том, что не принято говорить «нет» в ответ на приятные известия, полученные в форме приказа. — Вашему величеству нравится дразнить собак?
— У собак случится очередное обострение. Думаю, я это как-нибудь переживу.
— Риттер лучше, — сказал Тир, решив, что нашел способ сказать «нет» достаточно деликатно.
— Суслик, — Эрик вздохнул, — за столько лет уже можно было выучить хотя бы основы субординации. Скажи мне, только честно, что такое, по-твоему, Старая Гвардия?
— Банда отморозков, — сказал Тир.
— Гениальных отморозков, — уточнил Эрик, — гениальных, но лишенных инстинкта самосохранения. К Риттеру это тоже относится. А у тебя этот инстинкт есть и прекрасно развит. Кроме того, ты способен позаботиться не только о себе. Ты доказал это, и не раз. Послезавтра вы отправитесь на фронт, задачи ваши ты знаешь, командуй, я посмотрю, как ты будешь справляться. Хотя по чести-то сказать, ты замещаешь меня в должности командира еще с тех дней, когда вы называли себя Стаей. Так что для тебя ничего не изменится, разве что новое звание даст больше полномочий.
— Слушаюсь, ваше величество. — Тир был так расстроен, что ему не требовалось даже притворяться, чтоб вызвать жалость. — Но почему именно «легат»? Это же звание командира Желез… «Стальных».
— Командира лейб-гвардии. Древняя традиция. Но видишь ли, в чем дело, до создания Старой Гвардии у меня было одно лейб-гвардейское подразделение, а теперь их два: земное и небесное. Справедливо, если оба командира будут в одном звании.
— Это надолго? — спросила Хильда.
— Понятия не имею.
Она была расстроена. Неявно — вальденские правила приличия не рекомендовали проявлять эмоции, — но Тир, разумеется, чувствовал даже самые тонкие оттенки ее настроения.
Господин фон Сегель, наоборот, искренне поздравил его с предстоящей отправкой на фронт. Митлоф фон Сегель был отставным майором, когда-то командовал пехотным полком, сейчас в армии служили все трое его сыновей, и старик был убежден, что воевать — единственное занятие, достойное мужчины.
Тир ничего не знал о достоинстве, зато знал, что хочет убивать.
Хильда ничего не знала об убийствах, зато знала, что хочет видеть его в Сегеле каждый вечер.
Каждому свое.
Хильда была влюблена ни к чему не обязывающей и ничего не требующей, легкой, для нее самой неуловимой влюбленностью. Момент, когда это чувство появилось, Тир упустил, — он, в конце концов, был не всемогущ и не мог контролировать все до единой эмоциональные нити, — но развиваться влюбленности не позволил. Ему самому Хильда нравилась. Она отличалась от большинства других женщин. Она была… нет, он затруднялся подобрать подходящее определение. Хильда просто была, и этот факт делал его жизнь чуть интереснее.
И заставлял задуматься.
Чем объяснялось его желание видеть Хильду? Чем объяснялось его к ней расположение? Не влюбленностью — эта функция была ему недоступна. Тогда чем? Что давало ему общение с Хильдой такого, что не могло дать общение со Старой Гвардией? Вопрос кажется идиотским, но только для того, кто по- разному относится к мужчинам и женщинам. Тир и к тем и к другим относился одинаково безразлично, выделяя из общего количества мужчин — Эрика и пятерых старогвардейцев, а из общества женщин — Хильду. Почему?
— К Солнцевороту я вернусь в любом случае, — пообещал он. — На официальных мероприятиях наше место рядом с Эриком, а рождественский бал — официальное мероприятие.
— Тебе же можно не присутствовать на торжествах, совпадающих с христианскими праздниками.
— Можно, но не в этот раз.
— А что будет в этот раз?
— Что-то будет.
Он вдруг всерьез, действительно всерьез задумался над тем, а хочет ли он, чтобы Хильда оказалась на этом балу? Если бы вместо «хочу — не хочу» было «надо или не надо», Тир, может, и додумал бы мысль. А так — выбросил ее. И пожал плечами:
— Пойдешь туда со мной?
Он знал, что так не приглашают даже на бал в каком-нибудь деревенском танцевальном зале. Тем более так не приглашают на рождественский бал в замке императора Вальденского. Но он ведь не был влюбленным рыцарем, волнующимся о том, примет дама приглашение или откажется, разбив ему сердце. Он должен был добыть Эрику женщину, он ее почти добыл, какая тут, к черту, романтика? Романтикой потом пусть сам Эрик и занимается. Если захочет.
А может, он и не захочет.
А может, Хильда сама не захочет на этот бал…
— Ничего себе! — Она определенно была не готова к такому повороту. — Вот так предложение. Для
