— Добрый вечер, — сказал Тир, — не темно читать?

— Надо же, — сказала она без всякого пиетета, — живой старогвардеец! — Она закрыла книгу. — А летать не темно, господин фон Рауб?

— Нет. Я вас не знаю.

— Я Хильда фон Сегель, дочь барона фон Сегеля.

О как! Значит, формат. Ну да, все правильно, фон Сегель — старая дева. Бесприданница. Так, теперь надо определить, как у нее обстоят дела со всем остальным: грудь, бедра, ноги, талия, общая привлекательность.

Пока такой возможности не было, поскольку девица сидела, закутавшись в плащ.

Она даже встать не потрудилась и руки не протянула, наблюдала за Тиром с любопытством и так и не исчезнувшей смешинкой в глазах. Он принял вызов. Сел на фюзеляж опустившейся к самой земле Блудницы, скрестил ноги и сообщил, почти не улыбаясь:

— Вы знаете, в столице совершенно не с кем поговорить о философии Рогэ из Дирфиса. Но, строго между нами, он ведь всего лишь изложил своим языком взгляды альбийских язычников.

Он попал в точку! Фон Сегель, только что готовая уязвить залетного гостя прекращающей разговор насмешкой, прижала к груди свою книжку и сверкнула глазами:

— Рогэ Дирфисский — христианин! Мыслитель! Настоящий ученый. Где вы увидели язычество?

— Ну как же? — Тир покусал губу, чтобы не рассмеяться, так быстро дамочка схватила наживку. — Как же? А рассуждения о датах христианских праздников, якобы одобренных непосредственно Вестником?

— Он был первым, кто сказал, что люди праздновали в эти дни, потому что, не зная о Боге осознанно, знали о Нем в глубине души. Даже если он и почерпнул даты из языческих книг, что с того? Вы хоть знаете, какая смелость нужна была в те времена, чтобы открыто написать такое? Это вам не шишки с сосен сшибать.

— А я ни одной и не сшиб. Вы его «Хвалу огню, рассеивающему Тьму» читали?

— И что? — Хильда гневно нахмурила брови. — Хотите сказать, что он был не прав? Если строго придерживаться логики, в построениях Дирфисца насчет огня верно все до последнего слова.

— Логики, — согласился Тир, — но не догм.

— А тогда догмы были другие. И вообще, не вам бы судить. Вы и вовсе сатанист.

Тир от удивления чуть не съехал с фюзеляжа на землю:

— Откуда вы знаете?

— Старогвардейцев — пять человек на всю империю, — ядовито сообщила Хильда, — или вы думаете, что Сегель такая глушь, что сюда и газеты не ходят?

— А мы — ничем мы не блестим… — озадаченно пробормотал Тир, — однако смело с вашей стороны вступать в разговоры с незнакомыми сатанистами.

— Разговор начали вы, — напомнила девица, — кстати, вы что, и вправду читали Дирфисца?

— И даже источники, на которые он опирался.

— В библиотеке его величества, — кивнула она. — Да, там много такого, о чем я лишь слышала. Только вот не думала, что Старая Гвардия интересуется старыми книгами. Слушайте, господин фон Рауб, вы что, в самом деле прилетели в Сегель, чтобы поболтать о философии?

— Вообще-то нет, — признался Тир, — я здесь гуляю.

— Хмм? — Хильда выразительно подняла бровь. — Звучит пугающе. И давно?

— Первый вечер.

— Ах, вот почему я еще не слышала о пожарах и разрушениях.

— Помилуйте! — Тир сделал взгляд трогательным и печальным. — В Рогере Старая Гвардия живет постоянно, а разрушен он был всего один раз. Да и то не весь.

— Ну Рогер и побольше. У вас красивые глаза, господин фон Рауб. Выразительные. Тренируйтесь, может, когда-нибудь научитесь вызывать жалость и сочувствие.

Хильда сделала движение, собираясь встать, и Тир, спрыгнув с фюзеляжа, протянул ей руку. Она снисходительно приняла помощь:

— Надеюсь, вы не побрезгуете гостеприимством фон Сегелей, господин пилот? Не ночевать же вам в гостинице, раз уж вы свели знакомство с хозяйской дочерью.

Тир проводил ее до калитки, ведущей в сад. И откланялся:

— Меня ждут. Простите великодушно, но вы наверняка слышали, что вежливость у Старой Гвардии в достоинствах, увы, не числится.

— Конечно, слышала. — Хильда одарила его очередным насмешливым взглядом. — И еще я думала, что вы повыше ростом. Приятно было познакомиться, господин фон Рауб.