где великие ученые обмениваются мыслями и спорят без кровопролития. Лян рассказал и о сточных трубах, которые начали прокладывать даже в самых бедных кварталах города, но из-за продажных чиновников работа затянулась на добрый десяток лет. Тэмуге жадно впитывал слова Ляна, представлял, как сам прогуливается с учеными по залитому солнцем двору и обсуждает важные темы. Неожиданно юноша споткнулся о корень и чуть не упал. Хасар весело расхохотался.

Чуть позже Хасар, который шел впереди, внезапно замер, и Хо Са уткнулся ему в спину. Тангут, опытный воин, остановился, ничего не спрашивая. Лян застыл в недоумении, а у Тэмуге перехватило горло от страха. Он поднял голову. Неужели их преследуют? Пару дней назад они увидели на дороге стражников и обошли их стороной. Может, императорским воинам приказали отыскать беглецов? В отчаянии Тэмуге решил, что Чен И выдал их в обмен на собственную жизнь. Сам Тэмуге так бы и поступил. Ужас овладел юношей, в каждой тени ему мерещился враг.

— Что случилось? — прошептал он брату.

Хасар прислушался, поворачивая голову то туда, то сюда.

— Кто-то разговаривал. Ветер переменился, но я отчетливо слышал голоса.

— Надо бы повернуть на юг и пройти несколько ли, чтобы оторваться, — предложил Хо Са. — Или давайте отсидимся в чаще.

— Воины не разбивают лагерь в лесу — враг может подкрасться незаметно. Мы двинемся вперед, только очень медленно. Держите оружие наготове.

Лян вытащил из мешка молот на длинной ручке и нес его на плече. Тэмуге бросил на Хасара сердитый взгляд.

— К чему нам встреча с теми, кто бродит в этих лесах? — спросил юноша. — Хо Са прав, нужно их обойти.

— А если у них есть лошади? Скоро выпадет снег, а мне надоело ноги бить, — ответил Хасар.

Не говоря больше ни слова, он крадучись двинулся вперед. Остальным пришлось следовать за ним. Тэмуге тихо выругался. Людям, подобным Хасару, не разрешили бы ходить по улицам его воображаемого города. Разве только охранять крепостные стены, в то время как более достойные получали бы заслуженные почести.

Они шли по узенькой тропке и вскоре увидели меж деревьев отблески огня, а затем в ночной тиши услышали смех. Хасар радостно улыбнулся — неподалеку заржала лошадь.

Четверо путников осторожно двинулись к костру на прогалине. Оттуда доносились крики и смех, которые заглушали шорох шагов. Подойдя поближе, Хасар лег на живот и заглянул на крошечную полянку, всю в переплетении узловатых корней.

Там был мул, привязанный за кожаный повод к дереву. К большой своей радости, чуть поодаль Хасар увидел трех стреноженных коней. Небольшого роста, поджарые, кони стояли, опустив головы. Взгляд Хасара стал жестче, когда он заметил на крупах животных белые полосы шрамов. Монгол достал лук и стрелы.

У костра обнаружились четверо: трое мучили одного, тщедушного человечка в темно-красной одежде. В отблесках пламени его бритая голова блестела от пота. У его мучителей не было оружия, кроме ножей на поясах и короткого лука, прислоненного к стволу дерева. Негодяи по очереди били свою жертву. Лицо человечка распухло и покрылось синяками. Однако один из разбойников не смеялся — из его разбитого носа ручьем текла кровь. Он ударил человека в красном палкой, тот закачался. Удар вышел звонкий, и Хасар хищно ухмыльнулся, пробуя тетиву на ощупь. Он осторожно отполз назад, к Хо Са, еле слышно прошептал:

— Нам нужны их лошади. Они не похожи на стражников. Двоих я сниму стрелами, третий — твой. Там есть еще один, помоложе, у него голова как яйцо. Он еще отбивается. Впрочем, с тремя бедолаге не совладать.

— Наверное, это монах, — сказал Хо Са. — Они умеют драться, хотя в основном молятся и просят подаяние. Не надо его недооценивать.

Хасар удивленно поднял брови.

— Я вырос, упражняясь с разными видами оружия с утра до вечера. И не встретил ни одного из ваших воинов, равного мне по силе.

Хо Са нахмурился и покачал головой.

— Если это монах, он постарается никого не убивать. Я видел, как его товарищи показывают свое мастерство правителю Си Ся.

— Странные вы люди, — заметил Хасар. — Воины у вас хотят сражаться, да не умеют, монахи умеют, да не хотят. Вели Ляну держать молот наготове. Я выстрелю, а он пусть ударит разбойника по черепу.

Хасар вернулся к полянке и осторожно встал на колени. К большому его удивлению, человек с окровавленным носом лежал на земле, корчась от боли. Оставшиеся двое смотрели на монаха в угрюмом молчании. Монах стоял прямо и что-то тихо говорил своим мучителям. Один из них злобно ухмыльнулся, бросил палку и достал из-за пояса нож.

Хасар натянул тетиву, лук скрипнул, и монах посмотрел сквозь пламя костра на монгола, готовый отскочить в сторону. Остальные ничего не заметили. Разбойник с ножом бросился на монаха, целясь ему в грудь.

Хасар выдохнул, выпуская стрелу, которая вонзилась под мышку нападавшему, сбив его с ног. Другой повернулся на крик Хо Са и Ляна, которые выскочили из-за деревьев. Не дожидаясь подмоги, монах шагнул к разбойнику и ударил его по голове. Тот упал в костер. Не обращая внимания на подбежавших Хо Са и Ляна, монах вытащил разбойника из огня и стал хлопать по тлеющим волосам и одежде. Тело злодея обмякло, но монах, казалось, не замечал его веса.

Закончив, он повернулся к путникам и слегка нагнул голову. Человек с разбитым носом застонал от страха и боли. Хасар вытащил еще одну стрелу и направился к нему. Тэмуге шел за братом по пятам.

Догадавшись о намерениях Хасара, монах метнулся вперед, закрывая корчащегося разбойника собой. Из-за обритой головы он казался почти мальчишкой.

— Отойди, — велел Хасар.

Монах не двинулся с места, только сложил на груди руки, не сводя глаз со стрелы.

— Хо Са, скажи ему, пусть посторонится, — произнес Хасар, стискивая зубы, — он удерживал лук в натянутом состоянии. — Скажи, что мы заберем его мула, а он сам пусть идет куда хочет, только сначала я убью вот этого.

Хо Са заговорил, и лицо монаха просветлело, когда он услышал знакомую речь. Он что-то сказал в ответ, и между ним и Хо Са завязался оживленный разговор. Увидев, что они не собираются умолкать, Хасар выругался на цзиньском языке и ослабил тетиву.

— Монах говорит, что не нуждался в нашей помощи и что мы не вправе забирать жизнь человека, раз она нам не принадлежит, — сообщил наконец Хо Са. — Еще он сказал, что не может дать нам мула, так как сам одолжил его.

— Он, что, не видит мой лук? — мрачно спросил Хасар, мотнув головой в сторону монаха.

— Даже если бы ты велел нацелить на него десяток луков, он бы не испугался. Это святой человек, страх ему неведом.

— Святой мальчишка с мулом для Тэмуге, — ответил Хасар. — Или, может, ты поедешь на одном коне с моим братом?

— Я не против, — быстро согласился Хо Са.

Он снова заговорил с монахом, трижды поклонившись ему во время беседы. Когда они закончили, юноша кивнул и посмотрел на Хасара.

— Монах говорит, что ты можешь взять лошадей, — сказал Хо Са. — А он останется здесь, будет ухаживать за ранеными.

Хасар покачал головой, не в силах понять монаха.

— Он поблагодарил меня за то, что я его спас?

Хо Са немного смутился.

— Его не нужно было спасать.

Хасар нахмурил брови. Монах, напротив, смотрел совершенно спокойно.

— Этот человек понравился бы Чингису, — внезапно произнес монгол. — Спроси, не хочет ли он поехать с нами.