— Ну вот. И хватит нас отвлекать! Лучше мне скажи: каков будет корень квадратный из числа…

Еще час пути прошел для группы спокойно и без малейшего контакта с противником. При этом они и не догадывались о том, что происходило на поверхности.

А там велись позиционные бои с переменным успехом. Причем бои жестокие и кровопролитные. Оилтонцы все более и более подтягивали новые сухопутные войска и с ходу бросали их в бой. Тогда как пиклийцы, словно чувствуя верную смерть, все более и более ожесточались, сражаясь до последней капли крови. Некоторое затишье наступило только к обеду, когда обе стороны решили сделать перестановки в своих рядах. Ну и всем хотелось разобраться, понять, что творится у них над головой. Потому что облако стало вести себя еще более непредсказуемо. Теперь оно перешло к режиму странной пульсации с периодичностью в пятьдесят — пятьдесят две минуты. Вначале оно четверть часа сжималось и начинало насыщаться кровавыми красками багровеющего заката, потом четверть часа кипело и пузырилось всплесками, протуберанцами. После чего еще четверть часа уходило на странное разбухание. И минут за пять — семь до самой земли доходила волна дурно пахнущего пара, тумана и неприятных влажных капель. При этом казалось, что в тумане кто-то дышит, ворочается и вот-вот хватит тебя огромными лапами. Неприятное ощущение, противное и совсем не способствующее решительному ведению боя. Любому воину инстинктивно хотелось прижаться к земле, притвориться булыжником и не отсвечивать.

После чего опять начиналось небольшое сжатие облака, туман рассеивался, но светлей на улицах или приятней в сознании от этого не становилось. Никто не мог понять, какую опасность таит в себе странное облако. Командирам приходилось давить всем своим авторитетом, чтобы заставить воинов выходить из прострации и вновь браться за оружие. Особенно это было заметно среди пиклийского воинства.

Разве что внизу стычки и взрывы продолжались с завидной периодичностью.

Начались первые контакты и у группы Парадорского. Они к тому времени выдвинулись опять в упорядоченные системы городской канализации, в которой даже имелось слабое аварийное освещение. Вначале невдалеке и чуть выше раздался банальный грохот и звук падения чего-то тяжелого. Все замерли на месте, и только Малыш продолжил осторожное продвижение вперед. Он и рассмотрел, что произошло. Три моусовца с верхней галереи раскрутили и сбросили вниз колодца запорный люк резервного стока, хотя и так сразу любому дураку было понятно, что под этим люком никто спрятаться не смог бы: болты были только сверху. Видимо, поисковая группа уже давно и прочно отчаялась отыскать хоть кого-то и банально маялась дурью, совершая бессмысленные поступки.

Но этот поступок оказал некую помощь беглецам. Ведь ход наверх сразу на несколько уровней оказался открыт. Враги наверху посовещались пять минут, сбросили вниз большую мину-нетрожку, да и отправились дальше. А данная мина только тем и отличалась от иных, что имела полужидкую форму и определенные свойства. Брось ею на асфальт с пятого этажа, она примет вид большого пятна, под цвет того же асфальта и через минуту будет готова взорваться от толчка или нажатия весом более пяти килограммов. Можно и на десять килограммов прибор настроить, в зависимости от стоящей задачи. Мерзкая вещь и опасная. Разрядить такую мину даже в теории трудно. Но если ее не трогать, то и она тебе ничего не сделает.

Малыш быстренько выбрался наверх, осмотрелся в галерее, где недавно прошли моусовцы, и решил, что путь здесь может оказаться вполне себе не худшим вариантом. Главное — опасаться таких вот оставленных за собой врагами мин-нетрожек. И идти в противоположную сторону.

Действительно, около километра вдаль и почти на три уровня вверх опять никого не встретили, зато с минами неприятеля пришлось Малышу повозиться. А парочку так вообще пришлось обойти окольными путями. Зато вот потом начались трудности и схватки. Пришлось на острие движения выдвинуться вначале Гарольду, а потом и Николя. Парадорскому ничего не оставалось, как присматривать за тылами и опекать сразу трех неполноценных в плане воинского профессионализма личностей. Клеопатру и Граци стало к тому времени сильно клонить в сон, что во время допроса под домутилом контролировалось пинками, бодрящими уколами или пощечинами. Так что пришлось привлечь на помощь пусть и маленького, но весьма сообразительного помощника.

— Михась! Если я крикну «ложись!», то ты первым делом ударяй своим телом Граци сзади под коленками. Свою невесту я сам толкну куда надо. Договорились?

Мальчуган понятливо и усердно кивал, но каждый раз после таких упоминаний настойчиво просил:

— Пистолет мне дайте! Я тоже стрелять умею, не сомневайтесь! В тир хожу. Лучше всех в классе стреляю.

Оружие командир дать ребенку не решался. Да и надобности особой вначале не было. Но когда после третьей, весьма кровавой и громкой стычки замыкающая группа проскакивала поле сражения, Танти заметил на трупе моусовца нетронутый парализатор и быстро сорвал вместе с портупеей. Трофейное оружие уже висело на Граци, который использовался как носильщик. Благо ботинки по размеру на него отыскались уже на месте второй стычки. Как и на Клеопатру, вкупе с отличной непромокаемой курткой. На Граци уже висели два автомата и подсумок с гранатами, так что парализатор тоже бы вполне уместился. Но Михаил вдруг протянул руку и посмотрел совсем при этом не жалобно. Скорее, решительно и требовательно.

— Да ладно. Смотри, как пользоваться, — решился майор.

Полминуты, и мальчик уже оказался вооружен весьма мощным и полезным оружием, которое ремнями крепилось у него на животе. Правда, командир зафиксировал шкалу поражения на отметке чуть ниже среднего. В любом случае прожаривать кого-то насмерть ребенку не следовало. А вот оглушить или просто частично парализовать и сбить с ног — самое то.

Дальше было еще сложней. Гарольду, Николя и Малышу пришлось показывать максимум из своей боевой выучки, смекалки и физической выносливости. Но даже они получили по нескольку легких ранений, а прочнейшие скафандры у них стали похожи на свисающие тряпичные клочья маскхалатов. Несколько раз приходилось «ложиться!» и группе авангарда. Но там Парадорский тоже справился весьма эффективно с возникшей угрозой, не прибегая к помощи Михаила. Хотя малец, после того как сбивал с ног Граци и откатывался в сторону сам, и пытался достать свой парализатор да запустить его в дело. Командир успевал все сделать сам.

Один раз он бросился назад к пройденному повороту, заметив там две тени, и тихо приголубил пиклийцев из своего парализатора. Потом вместо контрольного выстрела свернул им шеи. Второй раз ему пришлось схватиться врукопашную со свалившимся ему чуть ли не на голову десантником. Кажется, противник и сам не ожидал куда-то вдруг провалиться, но автомат при падении не выпустил и начал стрелять, еще не встав на ноги. Этот тоже долго не пожил со свернутой шеей.

Следом за ним вскоре попытался атаковать еще один пиклиец, но того одним выстрелом в голову из автомата убил вернувшийся вовремя Малыш.

Еще парочка преследователей подорвалась на заготовленной Парадорским ловушке. На пройденной дороге он оставил одну из тройных мин-нетрожек рядом с той, что была установлена здесь заранее. Но сделал это так, будто кто-то проложил небольшой мостик поверх прежней и перешел дальше. Враг клюнул, устремляясь в погоню за возможным противником, а мостик-то оказался оперт иным концом на иную мину. Бабахнуло знатно. Хотя сомнения в данном случае терзали немалые. Ведь поди догадайся, кто там взорвался: свои или чужие?

Главное, что ни дремлющие на ходу Граци с Клеопатрой, ни рвущийся в бой Михаил во всех этих стычках не получили даже минимальной царапины.

Выбирались на поверхность в совершенно непонятном месте. Во-первых, слишком уж сухо оказалось вокруг, а во-вторых, слишком длинными показались колодцы, ведущие к люкам. Идущий впереди Малыш, приподняв крышку канализационного люка головой, стал шептать товарищам:

— Кусты вокруг, трава. Вижу петляющую дорожку, уложенную плиткой тротуарной… деревья… Парк, что ли?

— И никого нет? — толкал его в бок головой Николя.

— Никого! Мало того, кажется, опять туман резко опускается. С чего бы это?

— Меньше думай! Кишкой наверх! — сердился еще ниже вцепившийся в скобы Гарольд. — Наверху и туманом полюбуешься, и кронами! Эстет фигов!

— Грубый солдафон, — ворчал Малыш, ужом выскользнувший наружу и спешащий к ближайшим