за свою жизнь тоже? Но тогда пусть лучше бы сбежал. Неужели не мог? Не верю.

Нет, он точно знал, что ему надо. И нарочно показал это мне. Чтобы я не отступил ни на шаг в сторону от начертанного им пути.

Вот так и заканчивается всемогущество. Разбиваясь об узы долга. Если эти одержимые должны были остаться в живых, я не мог их убить. Потому что не простил бы себе никогда преступления против последней воли, против памяти…

Были ли мы друзьями? Бож его знает. То есть Бож-то наверняка знает, только отвечать не станет.

Иттан со-Логарен не раз спасал мне жизнь. И он же убил меня, когда другого выхода не было. С ним мы точно были чужими друг другу людьми, а вот Натти…

Без него в смотрительском доме будет пусто и скучно. Теперь уже навсегда.

– Вы должны были принять одно решение, верно? И вам предъявили все необходимые доводы. Решите уйти из этого мира? Помашу вам платочком. Рискнете остаться? Что ж, тогда вас буду судить уже не я, а сами знаете кто. Думайте, но думайте скорее, потому что безгранично только божье терпение, а не человеческое. И да… Думайте за дверью. Убирайтесь отсюда. Вон!

Повышение голоса оказалось лишним: одержимые высыпали из танцевального зала быстрее, чем мои слова превратились в эхо. Впрочем, вскоре выяснилось, что не все здесь отличались завидным послушанием.

Не прошло и минуты, как из темного угла раздалось слегка растерянное и одновременно восхищенное:

– Никогда бы не подумал, что так обрадуюсь, когда мое приглашение будет принято.

Он даже ради пестрого праздника не изменил своей привычке странно одеваться, но теперь, на фоне опустевшего и полуразгромленного зала, смотрелся в своем мрачном костюме вполне уместно. Как могильщик на поле закончившегося боя.

– То письмо… запечатали вы? – срывающимся голосом спросила Лус.

– Да.

– Лично?

– Вообще-то я даже его написал, – уточнил молодой человек и добавил, криво улыбнувшись: – Лично.

– Мой принц.

Женщинам не полагается преклонять колена перед своим сюзереном. Наверное, потому, что, нося длинное платье, это довольно трудно сделать, не запутавшись в складках ткани. И все же демона по имени Конран подобное обстоятельство не только не остановило, но и не смутило. Ни на мгновение.

Девица, опустившаяся на правое колено и почтительно склонившая голову, просто обязана была выглядеть смешной. Или нелепой. Однако смеяться мне почему-то не хотелось.

– Мой принц, – повторила Лус еще раз, словно заклиная.

– Встаньте и… представьтесь. Ведь я, назвав свое имя, так пока и не услышал вашего.

Демон поспешно выполнил сначала один приказ, поднявшись на ноги, потом другой:

– Конран Глен да-Диан.

– О, мне следовало бы догадаться! Такой выбор тела не мог быть простым совпадением.

– Я не выбирал, мой принц. Выбрала она.

Молодой человек приподнял брови, но переспрашивать не стал. А все потому, что не удивился. Ни капельки.

Я видел слишком мало одержимых, чтобы делать далеко идущие выводы. Да и, наверное, слишком мало людей. Когда не хватает наблюдений, обычно обращаешься к собственному опыту, тому, который успел накопить. Зачастую такой подход приводит к неверным решениям, непониманию, путанице, оговорам и отчаянному противостоянию, однако в нынешнем своем впечатлении я был уверен от начала и до конца.

Одержимый, стоящий напротив Лус, давно уже забыл, каково это – быть молодым.

Пожалуй, происходящие события вызывали у него интерес. Возможно, некоторый азарт. Заставляли задуматься и дать оценку случившемуся. Все что угодно, только не удивляли. А не удивляется лишь тот, кто успел многое повидать. На своем веку, как говорится. И век молодого человека в старомодной одежде, похоже, был очень долог.

А вот совесть вряд ли.

– Вы знали, кто вас сопровождает?

Я не стал делать упор на слово «кто», и правильно поступил. Расходовать зря душевные силы не требовалось: меня поняли сразу, во всех возможных подробностях.

– Да. Я просил его об этом.

Вот даже как? Весьма многозначительное дополнение. Стало быть, парень высоко летает, другого объяснения действиям Иттана нет.

Зачем ему было скрываться от друзей и знакомых? Только ради спокойствия своего подопечного.

Зачем ему было молчать о своем решении? Затем, что на его пути не должно было оказаться препятствий.

– Вы приказали ему умереть?

Не знаю, что подтолкнуло меня к такому вопросу. В самом деле, он ведь уже не имел почти никакого значения. Прозвучи «да», и я только утвержусь в своем мнении. Прозвучи «нет»…

– Он знал достаточно, чтобы поступать по собственной воле. Любым образом.

Ну конечно. Я и не сомневался. Если Натти еще можно было попытаться заболтать, надавить на жалость и прочие человеческие чувства, то Иттан со-Логарен всегда действовал исключительно в ему одному известных интересах. Хотя и на благо людей. Вот только его последний поступок странным образом выбивается из общего ряда.

– Он хотел спасти вас. – Я понял, что угадал, когда взгляд молодого человека все-таки полыхнул алой искрой. – И ни мгновения не колебался. Интересно было бы узнать почему.

– Ревнуете?

А вот теперь мой противник нанес безошибочный удар в цель. Я бы сам не назвал ревностью терзавшее меня обиженное негодование, но в целом эти чувства весьма походили друг на друга. И мне не было стыдно признать ни первое, ни второе:

– Да, я предпочел бы, чтобы он погиб, спасая меня, а не кучку демонов, в первый раз чего-то испугавшихся по-настоящему.

– А я благодарен ему за спасение. – Он не возражал, не пытался спорить, просто всего лишь еще раз напомнил свое мнение.

Случившееся не подлежало исправлению, и изливать злость на того, кто каким-то способом вынудил охотника за демонами отдать свою жизнь ради благополучия прежних целей охоты, было бессмысленно. Я понимал это, но ничего не мог поделать со злостью, горчащей на языке.

– Посмертно?

– Мне очень жаль.

Ну да, а что еще можно сказать? Только мне-то что делать с этой жалостью?

– Надеюсь, оно того стоило. Но клянусь, если вы сейчас же не уберетесь отсюда, его жертва окажется напрасной.

– Ты не сделаешь этого.

Хрупкая девичья фигурка встала между нами. Не угрожая, нет. Просто давая понять, что если придется убивать, то не одного, а двоих.

Вообще-то это было нечестно. Меньше всего мне хотелось причинять вред девушке, единственный раз за короткую и не слишком счастливую жизнь поступившей по велению сердца. С другой стороны, вряд ли ее душу можно было вернуть обратно. Как говорил Натти? Разделение проходит успешно, пока демон и человек не срослись слишком сильно. То есть если не тянуть время. А в случае Лус…

– Ты меня не остановишь.

– Знаю. Я видел, на что ты способен. Помнишь?