стену дома:

– Что его сюда потащило?! Сказали же: ну сбежала девка, и Бож с ней, другую найдем! Так он отмолчался и все равно полез на рожон… Что нам теперь делать?

– Прежде всего успокоиться, – бесстрастно сказал высокий. – Мне еще меньше твоего нравится то, что случилось, но сейчас мы все равно ничего не можем исправить. Не отправляться же нам в Наблюдательный дом с жалобой?

– Их еще можно догнать, – заявил крепыш, выглядывая из-за угла.

– А дальше?

– Ну отбить.

– Наки, ты у нас самый воинственный, спору нет. И многое умеешь. Но одного тебя на всех стражников явно будет маловато.

– Если только…

Высокий сурово покачал головой:

– Нет, сейчас это все, что у нас осталось. Эссенция слишком драгоценна, чтобы тратить ее на дело с неизвестно каким исходом.

– Я их всех уложу! – грозно сжал кулаки крепыш. – Не веришь?

Ответа не последовало.

– Ты же знаешь, что без него нам…

– Вот именно. Без него. Забыл, что собранного недостаточно для полноценного исполнения? Может, и вовсе ничего не получится, только зря все израсходуем.

– Но мы же не можем его оставить!

– И не оставим. Мы вытащим его, когда будем к этому готовы на самом деле.

– И когда это случится? – недоверчиво хмыкнул тот, кто отзывался на имя Наки. – В следующем году?

– Завтра, – спокойно ответил высокий, чем заставил своего спутника удивленно поперхнуться.

– Завтра?!

– Помнишь, о чем бормотал ювелир? Этим вечером куча демонов соберется в одном месте. Как думаешь, на всех у нас хватит подарков?

Крепыш расплылся в злорадной улыбке:

– И еще останется! Но как к ним подобраться? Они ведь вряд ли подпустят к себе обычного человека.

– Зато подпустят демона.

В лучах солнца содержимое лишь наполовину заполненного стеклянного флакона заиграло серебряными искрами, похожими на звезды.

– Этого не хватит, чтобы стать одним из них. Но чтобы притвориться, вполне достаточно!

Танцевальный зал Лотта был самым странным увеселительным заведением во всем Аллари, поскольку открывал свои двери для гуляк чрезвычайно редко, лишь на жемчужное безумство яра-мари. Конечно, бывает, что и один день целый год кормит, но к услугам приезжающих поглазеть на празднество имелось великое множество игорных домов, трактиров и прочих заманчивых местечек, расположенных куда как удобнее. К тому же их хозяева не скупились нанимать зазывал, а Леви Лотт не то что пренебрегал лужеными глотками, а вообще помалкивал о своем зале на публике. Казалось бы, с таким отношением к делу он должен был давно пойти по миру, за бесценок продав хозяйство более удачливому и сноровистому человеку, но тем не менее жил и, можно сказать, не тужил на речном острове уже добрые три дюжины лет.

Зарабатываешь ты деньги честным трудом или какими-то другими способами, волнует обычно только твоих соседей и завистников, городским же властям от любого горожанина требуется лишь одно: своевременно и в полной мере уплаченные подати. А в этом отношении Леви Лотт был безупречен. Не случалось ни одного раза, чтобы хозяин танцевального дома припозднился со взносами в городскую казну либо выпрашивал отсрочку. Наоборот, платил всегда точно в срок, не вздыхая над каждой монеткой, как все прочие. Разумеется, и чиновным людям не чуждо любопытство, особенно когда речь идет о явно убыточном заведении, правда, свой интерес они никогда не проявляют в прямых расспросах, а уютные сумерки тихого кабинета слишком успешно располагают к личным договоренностям…

На взятки уходило много денег. Больше, чем Леви Лотт успел подержать в руках, начиная с самого детства. Если уж на то пошло, до десяти лет он и вовсе не знал, как выглядят монеты, за которые продаются и покупаются чуть ли не все вещи в мире. Впрочем, приютским детям и не полагалось прикасаться к деньгам. За высокой глухой оградой значение имели только наставления воспитателей. И наказания для особо непослушных сирот.

Леви никогда не отличался дерзким нравом, но и ему пришлось не однажды испытать на себе тяготы искупления проступков. Без веских причин. Только потому, что либо один, либо другой воспитатель часто оказывались не в духе. И когда на пороге приюта вдруг появился человек, изъявивший желание забрать сироту с собой, мальчик подумал, что это сам Бож милостиво спустился с небес.

Впрочем, верить в богов сирота перестал довольно быстро. Сразу, как узнал, что один из его родителей был одержимым. Когда почувствовал, что не может противиться зову порченой крови, текущей в его жилах. Мир, известный Леви с рождения, рассыпался прахом, из которого пришлось лепить что-то новое. Грязное, липкое, неуютное, но единственно доступное для обитания недокровки, удостоенного чести стать доверенным лицом Большого собрания.

Человек, что усыновил десятилетнего мальчика, тоже был недокровкой. Собственно, именно поэтому он и ходил по приютам, разыскивая себе подобного несчастного: иного способа продления рода, а главное продолжения наследственного дела, у потомка демона не было. И он сам был далеко не первым хозяином танцевального дома. Даже не вторым или третьим. Вполне возможно, это заведение, пустующее круглый год, было ровесником Аллари и возводилось одновременно с прочими старейшими городскими постройками. Так или иначе строили его на совесть, и обновления время от времени требовала только внутренняя обстановка. Праздничного обновления конечно же.

В этом году Леви Лотт, обычно успевающий все сделать раньше срока, готов был рвать на себе волосы. Последние из оставшихся. Тинная лихорадка, приходящая с реки каждую весну, уложила хозяина танцевального дома в постель как раз накануне яра-мари, и следить за нанятыми работниками оказалось некому, а те, разумеется, не стали лезть из кожи вон. В итоге вся главная красота – гирлянды из цветущих веток – лежала на полу, вместо того чтобы благоухать под потолком, создавая впечатление тенистого сада.

Эх, надо было давно уже пригреть своего собственного сироту!

Леви и сам не понимал, почему медлит выполнять негласное приказание своих покровителей: такая жизнь ведь все равно лучше приютской. И многие были бы до смерти благодарны, вырвавшись из цепких лап воспитателей в дом, почти похожий на родительский. Целовали бы руки и ноги, всячески угождали, землю бы грызли, только бы услужить. А на худой конец, придушили бы благодетеля во сне, чтобы поскорее занять его место, и это было бы не самым печальным исходом.

Леви Лотт не боялся умереть. Ни за что не решился бы наложить на себя руки, но принять смерть от кого-то другого… Почему бы и нет? Безраздельная власть демонов пугала его намного больше.

Первый раз он встретился с настоящими одержимыми будучи еще подростком. Когда приемный отец представил его как своего наследника Большому собранию. И этот день Леви ясно помнил всю жизнь, хотя больше всего на свете мечтал забыть о случившемся.

Их было не так уж и много, если вспомнить. Всего несколько дюжин. Половина зала едва была заполнена. Никто из них не произнес тогда ни слова, видны было только пустые глаза и кривящиеся в улыбке губы под праздничными масками. Но мальчику показалось, что его голова взрывается от крика, раздающегося со всех сторон…

Он не знал, что «представление» было обязательным действом, своего рода инициацией, позволяющей сделать недокровку послушным каждому демону в мире. В одиночку ни один одержимый не мог добиться такого результата. Случалось, что отпрыски и вовсе восставали против своих родителей, если с детства чувствовали зов крови. Зато в юном возрасте, при участии нескольких демонов, вошедших в