И сейчас…

Слушать беседу с улицы было не очень удобно: отдельные слова смешивались с шумом ветра, голосами других людей и прочими звуками, в изобилии наполняющими любое поселение. С другой стороны, мне не особенно хотелось вникать в подробности происходящего. Хотя бы потому, что излишняя осведомленность могла помешать казаться искренним. А еще потому, что завораживающий голос Лус напомнил о том, где располагается самое слабое место мужчины.

С галереи второго этажа во двор спускалась узкая лестница, своего рода черный ход, предназначенный для слуг, – на ней я и устроился, подставляя лицо теплому ветерку. Осада трактира стражами божьими была снята вместе с отбытием восвояси их начальницы, а все, кто мог меня в эти минуты видеть, вряд ли поспешили бы с донесением к Смотрителю Ганна-Ди.

Его не любили здесь. И даже не попытались полюбить. Выходит, мне еще повезло с моими подопечными: дольинцы, по крайней мере, не мыслили своего существования без кого-то поставленного сверху. Месяц-два, конечно, могли вытерпеть, подчиняясь приказам Нери, но если вспомнить, с какой радостью они ухватились за мое появление… А вспомнить и впрямь не помешает.

Ее голос всегда звучал иначе. Даже в моменты удовольствия от произведенного впечатления, даже в саду лекарицы. Особенно там. Если бы лисичка хоть отдаленно походила тогда на девицу, успешно туманящую разум Смотрителю Ганна-Ди, я бы не смог устоять и пообещал бы… Ну уж точно ничуть не меньше, чем Роалдо Лиени!

Проделывать обратный путь, чтобы потом снова спуститься вниз, было не очень забавно. Тем более что идти пришлось медленно, дабы по прибытии казаться человеком, только-только покинувшим постель. Или, на крайний случай, удобное кресло.

– Дорогая моя, ты скучала?

– Разумеется, дорогой. – Лус направилась ко мне навстречу сразу же, как только я ступил на первую сверху ступеньку, так что встретились мы примерно посередине лестницы. – Но, к счастью, этот достойный человек скрасил мое одиночество приятной беседой. А теперь, если не возражаешь, настала моя очередь мять подушки.

Она ткнулась сжатыми губами мне в щеку. Клюнула, как птичка. Со стороны, должно быть, все виделось совсем иначе, как милое общение любящих супругов. Ну хотя бы в той мере, которая могла обмануть наблюдателя, ловящего каждый жест белокурой развратницы.

– Видимо, я должен вас поблагодарить?

– За что? – встревожился Смотритель.

– Моя супруга… Она любит общество. В обществе, особенно состоящем из мужчин, она расцветает. Не правда ли?

Был бы Роалдо Лиени юнцом, точно зарделся бы от смущения пополам с гордостью, а так только невнятно пролепетал что-то вроде «да, конечно, разумеется, вне всякого сомнения». Я не стал давить дальше, просто сел за соседний стол, куда трактирщица тут же принесла кружку с разбавленным вином и крошечные хлебцы, политые горячим сыром.

Самое ценное приобретение всегда не то, которое вы выпрашиваете, а то, которое вам всучивают наперекор мнимому сопротивлению. Сколько раз я видел, как мои Ведущие исполняют этот нехитрый трюк, притворяясь, что ни в чем не нуждаются, но одновременно каждым своим движением, вздохом и взглядом прося: «Дай!» И ведь давали. Не каждый раз, но в девяноста случаях из ста притворство добивалось успеха, а значит, мои шансы тоже весьма хороши.

– Вы позволите?

Он думал недолго, прежде чем присоединиться ко мне. Наверное, окончательно все решил аромат пряной закуски.

– Как пожелаете.

Роалдо Лиени кивнул, опускаясь на лавку. Сначала дождался, пока и перед ним поставят выпивку, потом – пока трактирщица скроется из виду, пригубил вино, заел хлебцем и уставился на меня.

Он мог молчать долго, и я спросил, стараясь казаться немного рассеянным:

– Есть вопросы?

– Вопросы? О нет, что вы… Какие вопросы?

– О вчерашнем. Убийца уже найден?

Смотритель недовольно поморщился:

– Будет найден, уверяю вас.

– Что ж, это обнадеживает. А то, признаться, страшновато и сидеть в комнате, и выходить на улицу, когда повсюду такие люди.

– Люди? Разве он был не один?

– Вы же понимаете, – я понизил голос, словно старался уберечь нашу беседу от чужих ушей, – если мое смелое предположение верно и это кто-то из местных, у него есть сообщники. В конце концов, здесь же его родной дом.

Роалдо не обрадовали мои размышления, но он легко отмахнулся от угрозы, неважно, придуманной или настоящей, потому что его мысли были заняты совсем другими вещами:

– Бож с ними, этими душегубами! Им воздастся, не сейчас, так чуть позже. Поговорим лучше о вас!

– Обо мне? – Я изобразил удивление. – С чего бы вдруг?

– У вас такая замечательная супруга, – начал было Смотритель, но быстро сообразил, что эта тема заведет не туда, и исправился: – И вы, должно быть, человек тоже замечательный!

– Право, вы заблуждаетесь. Во мне нет ничего, что могло бы…

Он наклонился через стол и горячо предложил:

– Давайте поищем вместе. Уверен, обязательно что-нибудь найдем!

Внимание со стороны персоны, облеченной властью, всегда либо лестно, либо подозрительно, даже когда вам не дает проходу начальничек самого низкого пошиба. Смотритель бывшего ремесленного поселения не мог считаться большой шишкой нигде за его пределами, но, поскольку сейчас мы находились как раз в границах Ганна-Ди, следовало заметно насторожиться и одновременно притвориться, что испытываешь неловкость. А Роалдо, почувствовав преимущество, конечно же продолжил, еще больше усиливая напор:

– Простите, не знаю, чем вы живете. Торговлей? Или ремеслом?

Я ответил, гордо и сурово отметая нелепые версии своего собеседника:

– Нахожусь на дарственной службе.

– О, какое достойное занятие! И где служите, позвольте узнать?

– У меня скромная должность. Всего лишь дозвенник.

Это признание успокоило и воодушевило Смотрителя еще больше.

– Что за Цепь?

Вот мы и подошли к самому главному вопросу, ответ на который я придумывал все время, пока сидел на лестнице за окном. И надеюсь, не ошибся.

– Цепь градоустроения.

Роалдо расплылся в довольной улыбке:

– Какая замечательная служба!

И судя по всему, имеющая спрос в здешних краях, если держательница местной кумирни бредила преследованиями.

– А по мне – весьма скучная. Считать камни, существующие и давно исчезнувшие, а потом гадать, сколько они могли стоить, не самое веселое занятие.

– Вы проводите…

– Осмотр зданий и сооружений на предмет ремонта.

– Любых?

– Большой разницы нет. Возиться приходится лишь с теми, для которых не сохранились чертежи, но и