два десантных «Сиэттла». На мгновение все утонуло в тучах пыли. По корпусу хлестнуло песком, а потом загремели команды – из нескольких мегафонов сразу. Экипажу «Леди» обещали сохранить жизнь. В случае правильного поведения.

Видимость восстановилась, и секунд двадцать Эрни любовался тем, как из люков «Шаттлов» на песок скатываются и выстраиваются в редкую цепь люди в бронежилетах – первая волна атаки. Пора было убираться в тайник. Боров встал из кресла, прикончил пиво, бросил последний взгляд на экран и остолбенел.

Над полем боя шли вертолеты – три боевые машины. И намерения у них были, видно, серьезными. Цепь наступавших остановилась, и смахивающие на черепашек-ниндзя боевики разинув рты уставились на неожиданное явление в небе над ними. Народ на бортах геликоптеров тоже был, надо полагать, немало изумлен. Благодаря чему и пропустил первый гол: две машины вспыхнули сразу, получив каждая по заряду из бортовых пушек «Сиэттлов». Одна из подбитых машин рухнула и рванула ослепительным плазменным разрядом. Тяжелый удар обрушился на корпус «Леди», и Эрни еле устоял на ногах. Потом сломя голову кинулся в свой тайник и уже не увидел, как второй горящий вертолет, с которого шутихами вылетали на ранцевых движках боевики, врезался в один из «Сиэттлов». На этот раз удержаться на ногах не удалось – сдвинутая ударной волной «Леди» встала поперек взлетной полосы.

Боров махнул рукой на идею с тайником – по таким делам не хватало еще заживо сгореть в корабле – и снова кинулся в рубку. Ее оглашал торопливый хрип пулеметных очередей и завывающий свист разрядов плазменных пушек. Ничего живого уже не было на грунте окрест. Даже на века сработанный блокгауз, рядом с которым догорал остаток фюзеляжа «Сиэттла», был закопчен и перекошен. Второй «Шаттл» горел и огрызался огнем бортовых пушек на беспрерывно сыплющий в него молниями разрядов геликоптер. Потом из него стали выпрыгивать и, спотыкаясь, разбегаться казавшиеся издалека крошечными человеческие фигурки. Но никто не отбежал далеко. Вертолет завис над коптящей тушей десантного бота, и снова захрипели пулеметные очереди. И тут экран на мгновение ослеп – рванул движок второго «Шаттла».

Когда изображение восстановилось, Боров машинально поискал глазами глупый геликоптер и с удивлением обнаружил, что тот – дымя и перекосившись – пытается дотянуть до призрачного горизонта. Но не дотянул.

«Быстро они...» – Боров сверился с часами. Считалочку про десять негритят он рассказывал бы дольше.

– Уровень радиоактивного загрязнения за бортом, – доложил ему компьютер, – превышает допустимое значение. Рекомендую провести дезактивацию корпуса...

Некоторое время взлетная полоса была воплощенным царством смерти и разрушения. Дым стлался над нею, и песок заносил то, что еще недавно было людьми, способными стрелять и ходить в атаки под небом чужих миров. И над всем этим, разумеется, завывал ветер.

Но люди живучи – приглушенно ругаясь, из-за отброшенного взрывом в сторону куска обшивки выполз и встал на ноги относительно целый – только сильно помятый – дылда. Подкинул на руке автомат и, хромая, двинулся к «Леди». Нечто, сильно напоминавшее кучу обгорелого тряпья, зацепившегося за какую-то неровность пейзажа, окликнуло его:

– Эй, Родни! Помоги-ка...

Родни помог приятелю встать на ноги, закинул его руку себе на плечи, и вдвоем они продолжили путь.

Из рубки управления за их продвижением задумчиво наблюдал Боров.

«Сюда, сюда, дорогие мои...» – приговаривал он.

Достигнув входного люка, оба боевика поупражнялись в выкрикивании довольно бессмысленных вопросов, затем с натугой сдвинули его незафиксированную крышку и один за другим вошли внутрь.

И еще некоторое время над искореженной взлетной полосой выл ветер смерти.

Потом из ложбинки поодаль вынырнул и, объезжая воронки и обломки, покатил к «Леди» корабельный флайер. Правил им Чикидара. Рядом с ним, судорожно вцепившись в рукоять сиденья, застыл бледный Лемье. Слева от него на сиденье свернулась в калачик Марго. На заднем сиденье, сгорбившись, застыл Кай. Лицо его было неподвижно. Русти к финальной сцене этой истории допущен не был: оставленный наедине с просыпающимися после деинсталляции. Маддер нуждался в присмотре.

– Вы, я вижу, порядком огорчены? – бросил Чики через плечо. – Ей-Богу, господин Следователь, – напрасно! Я на вашем месте записал бы этот номер себе в актив. В чистую прибыль – надо же им вот так налететь друг на друга! И свести счет почти всухую! Нам повезло, как новичку в казино!

– Бог с вами, Джон-Ахмед, – глухим голосом остановил его восторженную речь Лемье. – Десятки людей погибли... Надо осмотреть местность – может, уцелел еще кто-нибудь...

Он первым прошел деинсталляцию, и все его комплексы рафинированного интеллигента снова взялись за свое. Из остальных четырех бывших обладателей чужих душ еще только миссис Шарбогард пробудилась от последовавшего за манипуляциями Колдуна сна. Но в разведку ее не взяли.

– Дозу получите, а то и пулю – от тех, кто, может, и цел остался... – рассудительно заметил Чикидара.

– Но местность надо будет прочесать, как только мы установим... – глухо сказал Кай. – Установим, в чьих руках корабль...

– Не буду подгонять флайер чересчур близко, – сообщил Чики. – Их там, как минимум, двое, – он похлопал по биноклю, болтавшемуся у него на шее, – я их разглядел... У обоих по автомату. И, я думаю, внутри – третий. Наш упитанный друг.

– Почему вы так думаете? – осведомился Лемье. – На радиовызов корабль не отвечает...

– Да где ему быть еще? И потом – кто-то ведь открыл люк. Не покойная же мисс Ульцер! Эти его не взламывали. Сдвинули крышку – и все дела. А док Сандерс – я у него узнавал – поставил все ходы-выходы на внутренний запор. Перед тем, как ломануть в Зону. Теперь вы, господин Следователь, посидите в машине и подстрахуйте нас, если что... А мы с Жаном... С господином Лемье... проведем рекогносцировочку...

– Рекогносцировочки – это, знаете ли, моя прерогатива... – недовольно возразил Кай.

– Нет! – жестким голосом остановил его Лемье, сдвигая «фонарь» кабины и решительно соскакивая на песок. – Единственного представителя закона в этом сумасшедшем доме надо беречь.

Он похлопал себя по карманам, вытащил несколько увесистых стальных шариков, вздрогнул, уставившись на них, снова рассовал по местам, нашел наконец то, что искал, – белоснежный носовой платок, нацепил его на заранее припасенную хворостину и, помахивая этим импровизированным символом добрых намерений, двинулся к кораблю. Образ миротворца только чуть портила кобура пистолета, оттопыривавшая его левый локоть. Чикидара последовал за ним, тоже не забыв про свой ствол. Третьей двинулась Марго.

«Сюда, сюда, дорогие мои... Цып-цып-цып...» – Боров проследил, как еще две маленькие фигурки исчезли из поля зрения камер внешнего обзора, зайдя под фюзеляж «Леди», прикинул в руке автомат и тихим, кошачьим шагом направился к входному люку. По дороге ему пришлось перешагнуть через своего давнего знакомого. Потом – через другого. Этого он знал похуже.

Глядя вслед своим спутникам, Кай никак не мог стряхнуть с себя, выбросить из головы странный морок – ему представилось, как по пустым, темным коридорам «Леди», склонив голову набок и прислушиваясь к чему-то внутри себя, бредет черная лицом и безнадежно мертвая Генриетта Ульцер.

«Нервы сдают, – сказал он себе – И есть от чего. Странно – ведь я так и не видел ее мертвой...»

– Вот что... – тихо проронил Чики. – Мне это молчание очень не нравится. Там – в брюхе у кораблика – три здоровых лба. И почему-то они предпочитают играть в прятки... Давайте и мы поиграем, месье Лемье... Допустим, один из них блокирует основной люк. Еще один – грузовой. Третий – резервный.