— И правда, — продолжил он свои еле слышные расспросы, — что платить за это так страшно?
Разумеется, я не имел ни малейшего представления о том, что там наврал Кунни про цену карточного счастья, но опыт построения неопределенных ответов у меня накопился уже солидный.
— Страшно — понятие относительное, — ответил я с предельно умным видом. — То, что страшно для вас, оказалось вполне приемлемо для этого юноши…
Знаток сокрушенно покачал поблескивающей в свете звезд головой.
— Молодой человек, должно быть, еще ничего не понимает в жизни… — произнес он с горечью в голосе. — Ни-че-го! Я бы, — добавил он, помолчав немного, — никогда не согласился на это… Ни-ког-да!
Сообщив это свое мнение, он печально повернулся ко мне спиной и, прихрамывая, заспешил к воротам. На память он тоже оставил мне свой подарок — карту из местной колоды с изображением зеленеющего дерева. В земных колодах игральных карт такой нет. Карта была крапленой.
Я дождался возвращения Кунни в рощице у ворот Маддикеша. Тут собралась целая компания таких прибывших на ночь глядя путников. Одни собирались провести ночь прямо здесь, на лоне природы, другие, как я, отправили гонцов в город побеспокоиться о ночлеге. Первые уже раскладывали спальные мешки, разбивали палатки и договаривались между собой о ночном дежурстве у костра. Вторые в ожидании гонцов перебрасывались отдельными фразами, знакомились, травили дорожные байки.
Ждать пришлось довольно долго. Появился Кунни, встревоженный и помрачневший. Основной новостью, которую он привез, было то, что в городе пахло Темными. Основные места постоя проезжих магов были сейчас покинуты и, похоже, стали напоминать собой ловушки. Кто-то из магов, побывавших в городе прошедшим днем, оставил на этот счет свои знаки-предупреждения.
Немного посовещавшись, мы с Кунни решили миновать город стороной и заночевать подальше от слишком многочисленной и разношерстной компании, собравшейся в роще у ворот Маддикеша. У Кунни на этот счет было присмотрено неплохое местечко в стороне от главных дорог и трактов. Судя по всему, ему немало пришлось поколесить по Риккейскому анклаву, выполняя разнообразные поручения мэтра, и он неплохо знал особенности здешних мест.
Место, им выбранное, было и впрямь неплохим. Располагалась эта крошечная полянка не так далеко от реки, чтобы быть заметной в прибрежном кустарнике на фоне темной стены камыша, но и не так близко, чтобы нас протягивало речной сыростью и холодом. Кроме того, Кунни усмотрел в здешней почве некую «магическую грибницу» и остался этим очень доволен. Некоторое время он колдовал, посыпая периметр нашего ночлега порошками и спорами из припасенных для такого случая кожаных кисетов, потом — опять- таки не без помощи магии — разжег небольшой костерок, который давал очень уютное, какое-то надежное тепло и совсем не дымил. Светлое пламя его было на редкость прозрачным, не заметным издалека.
— Будем дежурить по очереди, — сказал Кунни. — Но можешь не очень вибрировать: место само нас защищает. Если надо — спрячет. Если надо — разбудит.
«Хорошо, если так…» — подумал я. Но внутренне приготовился к прерывистому сну, от какого уже успел отвыкнуть за годы мирной жизни. А вслух спросил:
— Слушай, Кунни, так какую же все-таки цену я запросил с тебя за магию удачи в игре? Кунни рассмеялся:
— Я стравил этим чудакам байку, что теперь, после того как купил у тебя удачу, я после смерти стану колодой карт, послушной тебе. Нравится выдумка?
Странно: дневной переход был довольно утомителен, но в сон нас не тянуло. Мы уселись у костра, поставили на него один котелок с заготовленным на ужин варевом, другой — с водой для настоя, именуемого в здешних краях чаем, и тихо разговаривали обо всем и ни о чем. Разговор наш спугнул шум, раздавшийся в камышах.
Мы оба — чисто автоматически — заняли круговую оборону. Стволы, не магические, а самые настоящие, десантные, укороченные АКМ были у нас наготове. Я взял на прицел предполагаемый источник шума, Кунни — противоположное направление. На тот случай, если шум был отвлекающим маневром.
— Это не могут быть они, — тихо, одними губами прошептал мой спутник. — Это не враг…
Это и не был враг. По крайней мере, источник шума и не думал таиться от нас. Еще не появившись перед нашими глазами, он окликнул из камышей:
— Маг Серж!.. Эй, маг Серж…
Голос незнакомца был уверенным и хрипловатым. Я переглянулся с Кунни. Откашлялся.
— Кому я нужен? — отозвался я негромко.
Из зарослей, нарочито неуклюже приминая высокую траву и ветки, появился рослый тип в кожаной куртке — такой же, какую носил покойный Тереке, — и в потертых брезентовых брюках. Обут тип был в тяжелые альпинистские ботинки. Был он коротко стрижен и почти совершенно сед. Считать ли растительность, украшавшую его лицо, дошедшей до предела своего роста щетиной или небольшой бородкой, видимо, было делом вкуса. Никакого оружия при незнакомце не наблюдалось. Небольшой потертый рюкзак, болтавшийся на одном его плече, угрожающего впечатления не производил. Он с некоторым сомнением переводил взгляд с одного из нас на другого.
— Это вы, — наконец произнес он, остановив свой выбор на мне, — тот колдун, что торгует игорным счастьем? Н-да… Быстро распространялись слухи в этих краях.
— Вам это в Мадцикеше рассказали? — поинтересовался я, стараясь не спускать глаз с неожиданного гостя. — Эта информация устарела. Весь запас карточного счастья на сегодня распродан. Нового еще не завезли со склада… Кстати, как это вам удалось так быстро отыскать нас?
— Х-хе! Это длинная история, — криво ухмыльнулся незнакомец и выразительным взглядом указал на все еще направленный на него автомат.
— Если вы не против, то присаживайтесь и расскажите ее, историю эту, — предложил я, приводя оружие в менее угрожающее положение и делая приглашающий жест.
— Если хотите хлебнуть чаю, то он будет готов через минут пять-шесть, — включился в разговор Кунни, тоже принимая более миролюбивую позу. — Да и рагу, если это у нас рагу, вон там, в алюминиевом котелке, тоже на вас хватит. Вот только с посудой у нас…
— Насчет посуды не беспокойтесь, — усмехнулся незнакомец, проворно занимая место у костра.
Он сбросил с плеча свой рюкзак и сноровисто добыл из него джентльменский набор — миску, кружку, ложку. Потом кус хлеба, завернутый в полиэтилен. В дополнение ко всему этому фляжку и предложил нам отведать ее содержимое. («Прекрасный дурификатор», — выразился он.) Содержимым оказался коньяк — не знаю, чьего производства, но явно не суррогат. Хлеб гость поделил на всех, в миску себе плеснул черпачок нашего варева и уже затем, слегка расслабившись, расстегнул «молнию» куртки, оперся спиной о высившийся позади него пень и снова обвел нас взглядом, видно проверяя нашу готовность выслушать его.
Под курткой, кстати говоря, на нем был потертый свитер с высоким воротом — словно на дворе была зима. Но не это привлекло мое внимание, а золотая на вид цепь с плоскими звеньями на шее незнакомца. На цепи этой болтался довольно любопытный медальон — похожая на какую-то кустарную ювелирную поделку, неправильная и к тому же разорванная около одного из острых углов пентаграмма. За то время, которое мне пришлось рассматривать ее, я успел сообразить, что это вовсе не примитивная поделка, а скорее странный каприз какого-то сумасшедшего ювелира, с большим искусством воплощенный в золоте.
Так мы и поглощали ужин — присматриваясь друг к другу и прикидывая, кто есть кто…
— Видите ли, ребята, — произнес незнакомец, почесывая белый шрам над бровью. — Что касается торговли удачей, так это я услышал не в городе — я туда не заходил, — а вот сейчас от вас самих. Я, с вашего разрешения, позволил себе немного посидеть тихо в камышах, пока вы тут разговаривали на разные темы. Это, конечно, не по-джентльменски, но… Но уж простите великодушно — мне приходится встречаться с разным народом, и всегда лучше составить представление о людях, с которыми предстоит иметь дело…
— А мое имя вы тоже узнали из разговора? — осведомился я.
Я точно был уверен, что за последние час-полтора Кунни и не думал называть меня по имени.
