тракторных гусениц, поросль мелкого осинника над ними молча говорили: лес брали отсюда лет пятнадцать назад. Ещё не веря, что заблудился, Валерий сбросил рюкзак, подтянул лямки. Оглядел обступившие его угрюмые сопки. Смеркалось. Скоро совсем стемнеет и тогда... Он ещё не представлял, не хотел думать, что будет делать один в ночи, среди холодного безмолвия тайги. Ругая себя, что пренебрёг компасом в начале пути, он поспешно достал его, определил направление. Оказалось, слишком забрал вправо. Валерий спрятал компас в карман и заторопился, ещё надеясь выбраться с этого забытого людьми лесосклада.
-- Тропа, конечно, дальше, за сопкой... Вот перевалю через неё и внизу найду её, -- утешая себя, проговорил Валерий. Быстро нагнулся за рюкзаком, и вдруг что-то горячее сбило с ног, обожгло левый бок.
-- Что это? -- простонал он, проваливаясь в красную, пылающую жаром пустоту...
-- Кажется, попал! -- выходя из чащи на старый, заброшенный лесосклад, торжествовал Сергей, уверенный, что охотничья удача и на этот раз не оставила его. Олень после выстрела не бросился в кусты, затих. Стало быть, лежит в снегу и надо лишь успеть до темноты разделать тушу. 'Отлично бьёт 'бельгийка', на ужин поджарю свежую печень!', -- в радостном возбуждении подумал Серёга, осторожно приближаясь к тёмному пятну на снегу, где без сомнения ожидал увидеть убитого изюбра. Подойдя ближе, чуть не споткнулся от неожиданности: шагах в десяти перед ним лежал человек. Собачьи унты, ондатровая шапка, бурая дублёнка... Ноги у Серёги враз стали вялыми, непослушными. Не в силах сдвинуться с места, с ужасом смотрел на скорчившегося в неловкой позе Валерия.
-- Как же это я? А? Нет, не может быть... Что же делать? Что делать?
Расширенными от ужаса глазами Сергей смотрел на вывернутую назад, утопленную в сугробе руку, непокрытые волосы Валерия, которые уже начал запорашивать снег. Рядом расплылось зловещее тёмно- красное пятно...
Дикий, животный страх охватил Сергея. Он попятился и с воплем кинулся обратно. Ветви елей хлестали по лицу. Он запинался о пни и коряжины, падал, тотчас вскакивал, бежал дальше, напролом, не разбирая дороги. Опомнился на тропе Пихтового ключа, перед крутым склоном сопки. Тяжело дыша, ухватился за ствол берёзы, испуганно озираясь.
-- Что делать? Ждать, когда схватят как убийцу, наденут наручники...? -- лихорадочно бормотал он, плетясь в зимовье. Толкнул дверь в избушку и бессильно привалился на лежанку. Только здесь почувствовал, как ноет сбитое колено, щиплют ссадины на лице и ладонях. Огня зажигать не стал. Задел в темноте об угол нар, поморщился от боли и досады: так всё успешно шло! Так близко было до собственного кафе! А теперь что? Суд, тюрьма?! Жизнь кончена. Зачем пригласил Валерия в тайгу? Но кто мог предположить, что этот идиот заберётся в такую даль?
Серёга, не раздеваясь, лёг на соломенный тюфяк. Боль в колене утихла. Постепенно проходил и страх. Где доказательства его вины? Где свидетели? Никто, кроме Егорыча, не знает, что на Тигровый они вдвоем поехали. Мало ли куда мог смотаться командированный... А ружьё?! Дробовик старый, с треснутым ложем... Участковый инспектор Мордвинов видел его, велел сдать как непригодное для стрельбы. Запомнил, конечно... О, так это же улика! Да ещё какая! Ружьё рядом с убитым... По нему Мордвинов в два счёта узнает, кто хозяин дробовика. Пропал!
Сергей вскочил с нар, заметался по избушке.
-- Кретин безмозглый! Рванул без оглядки! Надо было забрать ружьё, завалить убитого сушняком, камнями... Но ещё не поздно! Скорее назад, на лесосклад, забрать ружьё, спрятать следы... Весной оттает, облить бензином, поджечь. И пусть ищут! Алексея же не нашли! А этого и подавно. Иголку в стоге сена найти легче, чем кучку пепла в тайге! Да он и её перекопает, пнями забросает. Нет, не всё потеряно!
...Рассветало... Снегу за ночь выпало столько, что он с трудом различал тропу, проложенную им по ключу Пихтовому до перевала. Через пару часов споткнулся обо что-то мягкое. То был рюкзак, который бросил в панике. Развязал мешок, погрузил пальцы в нежный мех. Всё в порядке: шкурки целы и невредимы. Еле заметные следы уводили в ельник. За ним лесосклад. Там лежит убитый им человек. Чувствуя, как одежда прилипает к телу, Серёга нерешительно потоптался на тропе и двинулся к лесоскладу. Сейчас он увидит закоченевшую фигуру Валерия, жуткое тёмно-красное пятно... Но странно! Его уже не трясёт от страха. И зубы не выстукивают, как вчера, мелкую дробь. Хотелось поскорее выполнить всё, что наметил. Перво-наперво, забрать ружьё и патронташ. Натаскать побольше хвороста, завалить убитого до весны...
С пасмурного неба обильно сыпали снежинки. Было так тихо, что казалось, он слышит, как они падают и тают на разгорячённом лице. Треснул сук, и Сергей вздрогнул, судорожно сжал 'бельгийку'. Окажись сейчас в тайге ненужный свидетель, не задумываясь, всадил бы в него заряды обоих стволов. Но нет, из чащи никто не вышел, только, то там, то здесь падали с деревьев белые хлопья... Сергей раздвинул ружьём бурьян возле коряги, с минуту растерянно отыскивал снежный бугорок. Но его почему-то не было. Сунул руку в снег, принялся неистово разгребать. Выбросил на поверхность ярко-красные ледяные кристаллики: кровь Валерия! А где он сам? Спотыкаясь о корни, падая и поспешно вскакивая, Сергей метнулся на другую сторону коряги, обежал её кругом и ещё поворошил снег там, где рассыпанным лимонником алели кровавые ледышки. Нашёл две стреляные гильзы, кучу липких от смолы кедровых шишек, окровавленную бумажную обёртку бинта. И всё. Валерия нигде не было. Сергей, озираясь, не сразу это понял. А когда понял, в ужасе зажал рот. Сдавленный вопль страха и отчаяния нарушил тишину старого, забытого всеми лесосклада.
Светлая полоска неба над Тигровым перевалом быстро тускнела и погасла совсем. Синие сумерки сгустились, всё померкло в их тёмно-фиолетовом цвете. Снежная беззвёздная ночь неслышно нависла над тайгой, над затянутой бурьяном, заваленной брёвнами поляной. Лет двадцать назад трещали здесь бензопилы, гудели тракторы, стучали топоры. Часть древесины вывезли, остальное бросили пропадать. И пока сюда вновь не ворвался человек с лязгом гусениц, сокрушающих кедровники, тисовые бархатные рощи, подминающих лекарственные травы и кустарники, настороженная робкая тишина стояла на забытом в тайге лесоскладе. Эти нагромождения брёвен, чернеющие неподалеку из-под снега, было первое, что увидел Валерий, придя в сознание. Он никак не мог понять, когда пришёл сюда и сколько времени лежит. Валерий почувствовал нестерпимый жар и страшную жажду. Зачерпнул горсть снега. Что же произошло? Отчего так ломит левый бок и печёт огнем? Попытался подняться на ноги, но дикая, невыносимая боль пронзила тело. Долго лежал с закрытыми глазами, постепенно приходя в себя. Медленно повернулся на правый бок, примостился головой на рюкзак. Боязливо повёл ладонью вдоль бедра и почувствовал холод - потерял много крови. Неужели не выбраться? Вот она, расплата за жадность! Санька и Алексей уже расплатились... Теперь твой черёд! А как они тогда вспарывали нельму, выдирали икру из живой, ещё тёплой рыбы. Вот гадость! Валерия стошнило, но перед глазами все плыли белые рыбины со вспоротыми брюхами.
Валерий дотянулся до одностволки, взвёл курок и выстрелил. Гулкое эхо пронеслось по дальним склонам и стихло. С деревьев посыпались крупные, мохнатые снежинки. В густых ветвях над головой завозился, усаживаясь удобнее, вспугнутый рябчик. И больше - ни звука. Валерий, как безумный выдёргивал из патронташа патроны, и всё палил и палил, пока не послал в неизвестность последний заряд картечи. Вокруг по-прежнему было тихо... Что делать? Идти! Не погибать же здесь!
Валерий отбросил ставшее не нужным ружьё и немного продвинулся вперёд. Подтащил за собой рюкзак, смахнул рукавицей слёзы: 'Так глупо погибнуть...'
Он полз долго. Наконец слабость и сон взяли верх. 'Только не спать! Сон - это смерть', -- убеждал себя, борясь с дремотой. В голове шумело, к горлу подступала тошнота. Стоило закрыть глаза, как невидимые качели уносили ввысь, с размаху бросали вниз. Он смерил взглядом темнеющую сзади борозду. Предстояло проползти ещё тысячи метров, но первый успех вселил в него надежду. Боль по-прежнему обдавала кипятком ногу от колена и выше, но теперь он поверил, что превозмог её, и упрямо полз, сверяя направление по компасу. Далеко в темноте остался лесосклад, подставивший его под чью-то пулю. Вот сколько уже прополз! Нет, он не отдаст тайге свою жизнь, человек всё может, если захочет. И если где-то его очень ждут...
В лощине, густо заросшей мелким кустарником, затрещали сухие ветки, зашелестел жёсткий хвощ, и на пригорок выскочил кабан. Старый секач с могучей, увешанной ледяными катышками грудью, с минуту стоял, принюхиваясь, и побежал вглубь леса. Двадцать шагов разделяли осторожное животное и охотника, но ветерок дул со стороны кабана, и животное не заметило охотника. В другое время, выбеги такая махина
