духовной миссией в Китай. Шесть лет мне исполнилось уже в Китае.

— А твой дядя?

— У него было свое дело, и он с нами не поехал, хотя мать и просила его об этом. Помоему, он чувствовал себя в долгу перед бабкой, хотя и не ладил с ней. Все семейные деньги были вложены в морские торговые перевозки, но дядя понимал, что в нем нет коммерческой жилки. Так что после отъезда моего отца бабке пришлось продать свою долю в компании, и эти деньги дядя вложил в какие-то свои проекты. Он работал над чем-то всю жизнь, но бабке это не нравилось. Она считала его расточителем, а может, и сумасшедшим.

Скай поняла, что Уолкер вовсе не разделяет мнения бабки.

— Ты переписывался с дядей?

— Да, но почта работала из рук вон плохо, и порой вестей из Бостона не было месяцами. Потом приходило сразу несколько писем. Его дела меня интересовали больше, чем занятия родителей. Они были довольны жизнью в Шанхае и отдавали миссии все время и силы, сознавая свою ответственность перед двумя тысячами новообращенных.

— Две тысячи! — поразилась Скай. — Они могли гордиться собой.

Уолкер покачал головой.

— Им предстояло спасти еще миллионы душ, и это только в провинции Нанкин. Даже поняв, что никогда не завершат дело своей жизни, родители не оставили попыток. — Уолкер усмехнулся: — Отец видел в себе посланника Господа.

Скай подумала, что в Бостоне с дядей Уолкеру было бы менее одиноко, чем с родителями в Шанхае.

— И у тебя не было ни братьев, ни сестер?

— Нет, — тихо ответил он. — В Шанхае у матери было два мертворожденных ребенка. Решив, что Господь наказывает ее, она отправилась в пораженную проказой провинцию, желая искупить свои грехи.

— А тебя они оставили в Шанхае?

— Мне предстояло вернуться в Бостон. Но денег на билет мне не прислали. Это должен был сделать мой дядюшка, но он отличался забывчивостью.

— Но ведь ты был совсем ребенок. Как же он мог про тебя забыть?

— Работая, он забывал обо всем. Его страсть к изобретательству могла сравниться только с фанатичной религиозностью матери. Просто они ставили перед собой различные цели.

— А чем он занимался? Ты так и не сказал об этом.

— Он был лудильщиком.

— Лудильщиком… — задумчиво повторила Скай. — То есть изобретателем? Как Джонатан Парнел?

— Я не говорил «как», — возразил Уолкер.

Скай нахмурилась:

— Что?

— Джонатан Парнел и есть мой дядя.

Они молча доехали до «Святого Марка». Скай не хотелось задавать вопросы.

Они поднялись в номер на пятом этаже. Джей Мак распорядился поставить во всех комнатах живые цветы, на столике возле кровати Скай увидела шампанское в ведерке со льдом, в гостиной — коробку шоколадных конфет.

В спальне стояла огромная кровать, в гостиной — диван и кресла.

Сняв шляпу, перчатки и пальто, Скай села возле камина.

— Хочешь шампанского? — спросил Уолкер, открывая бутылку.

Он налил шампанского и протянул фужер Скай.

— Ты более терпелива, чем я думал, — заметил он, отпив шампанское.

— Просто я надеюсь, что ты мне все расскажешь. Усевшись поудобнее, Уолкер начал:

— Я бродил, где мне только вздумается. Родители были заняты в миссии, и в Китае я пользовался куда большей свободой, чем в Бостоне. В основном иностранцы держались там вместе и не отваживаясь выезжать за город. Никто из них, кроме миссионеров, не пытался ничего узнать о народе. Некоторые страны, например Англия, установили в Китае сферы влияния.

Иностранцы ввели здесь свои законы и жили по своим обычаям, зачастую не имевшим ничего общего с культурой и обычаями Китая.

Уолкер улыбнулся, вспомнив те времена.

— Признаюсь, в Китае мне было интересно. Я неплохо выучил язык и мог объясняться и помогать родителям, которые не знали языка. Я изо дня в день наблюдал за жизнью людей: их обычаи и религия заинтересовали меня, и я старался узнать об этой стране как можно больше. — Он вздохнул. — Спустя некоторое время я понял, что мои родители совершенно не уважали народ, который пытались обратить в свою веру. Китайцам вовсе не просто принять концепцию Единого Бога. Они способны охватить мир в целом, но конкретные вещи выше их понимания. Родители считали китайцев язычниками, а мне они казались высокодуховным народом. Уолкер пригладил волосы.

— В деревне был один старец, и я работал на него. У него не было сыновей, только дочери, но они жили не с ним. Он кое-чему учил меня, и мы оба считали эту сделку выгодной.

— Твоим родителям это, наверное, не нравилось? — предположила Скай, поняв, что Уолкер любил своего наставника. — Они приехали туда, чтобы спасать души, а не за тем, чтобы потерять твою.

— Да, они запрещали мне встречаться с ним.

— Но ты все же работал у него! — «Значит, он такой же непокорный, как и я», — подумала Скай. Ей казалось, что судьба сына миссионеров отчасти напоминает судьбу незаконнорожденного ребенка. Наверное, поэтому Уолкер так хорошо понимал ее.

Он кивнул.

— При первой возможности я ушел к Хан-Шенгу. Правда, он никогда не взял бы меня, если бы знал, что мои родители против.

— Хан-Шенг, — тихо повторила Скай незнакомое имя. — Это он научил тебя Тай-Ши?

— Он научил меня терпению, дисциплине и исполнительности. Тай-Ши — всего лишь способ выражения этих качеств.

— А я думала, это нужно для драки. Уолкер усмехнулся, заметив, что Скай разочарована.

— Тай-Ши — это действительно борьба. В ней есть приемы, применяемые китайцами для самообороны. Хан-Шенг называл эту борьбу Кун-Фу.

— И эти навыки ты применил тогда в парке?

— Совершенно верно, — ответил он. — Родители оставили меня, полагая, что я вернусь в Бостон. Но, как я уже говорил, денег мне не прислали. Ожидая их, я продолжал жить в миссии, хотя почти все время проводил с Хан-Шенгом. Когда родители умерли, сотрудники миссии свели меня с одним американским купцом, чтобы я заработал деньги на возвращение в Бостон. Он торговал опиумом и поставлял рабов для Центральной Тихоокеанской железной дороги. Я сбежал от него.

Скай не сводила глаз с Уолкера. Слушая его рассказ, она представила себе страшную жизнь одинокого мальчика на шанхайских улицах, вынужденного воровать, обманывать и попрошайничать. Почти полгода ему удавалось скрываться от полиции, но потом его все же поймали, и только чудом Уолкер избежал наказания.

— Мне пришлось убедить их, что я британец, — сказал он.

— Британец? — удивилась Скай. — Но почему… Ах да, сфера влияния!

Он кивнул.

— Поверив этому, полиция отправила меня в британское посольство. Там, конечно, сразу же поняли, что я янки, но китайцам об этом не сказали. Меня приютили, одели, накормили и через некоторое время доставили к Уильяму Элкинсу, американскому консулу в Шанхае. Мистер Элкинс вел в это время весьма деликатные переговоры с Тзи-Хши. — Заметив вопросительный взгляд Скай, Уолкер пояснил: — Император был тогда еще ребенком, и страной управляла его мать. Она пользовалась огромным влиянием, но мистеру Элкинсу никак не удавалось наладить с ней сотрудничество.

— А ты сумел это сделать!.. — догадалась Скай, зная, что Уолкер был знаком с местными обычаями, чуждыми и непонятными американцам и европейцам.

— Да, я сумел, — сказал он. — Я помог ему заключить выгодную сделку, чем он снискал расположение президента Гранта. Мистер Элкинс, сообразив, что я ему полезен, решил не отправлять меня в Штаты. Я проработал у него целых три года, помогая ему договариваться с местными властями и заключать выгодные Сделки. Я постоянно слушал, что происходит вокруг. Никому из китайских чиновников не приходило в голову, что я знаю их язык. Поэтому они разговаривали при мне совершенно открыто. Так что я знал, кого можно подкупить, а кто отнесется к этой взятке как к оскорблению. Мне часто выпадала роль посредника: я пользовался доверием, поскольку мое низкое положение в обществе исключало возможность личной заинтересованности. Уолкер иронически улыбнулся:

— Китайцы верили в свое превосходство так же, как мистер Элкинс и подобные ему — в свое.

— А ты умеешь читать по-китайски? — спросила Скай.

— Не слишком хорошо, — признался он, — но умею.

— Значит, ты был личным шпионом консула? Уолкер улыбнулся еще шире:

— Думаю, меня можно было бы назвать даже вторым его помощником.

— Нет, ты был просто шпионом, — настаивала Скай.

Он пожал плечами.

— Мистер Элкинс заплатил мне за услуги, дав денег на поездку в Вест-Пойнт.

— Вест-Пойнт!.. — задумчиво повторила она.

— Да, там меня готовили к одной работе, где могли пригодиться мои специфические навыки.

— Умение врать, воровать и драться, — иронически перечислила Скай.

Уолкер и глазом не моргнул.

— Хотелось бы верить, что прежде всего они заметили мои способности к языкам, интерес к культуре других стран, находчивость и умение постоять за себя. Полагаю, то, что я умею врать, воровать и драться, им тоже нравилось.

Скай поразилась, ибо Уолкер сказал значительно больше, чем она ожидала.

— Я полагал, что из Вест-Пойнта снова вернусь в Китай, на это надеялся и мистер Элкинс, но сначала меня вызвали в Вашингтон, а именно в Белый Дом.

— Ты был шпионом президента? — восхищенно воскликнула Скай.

— Я докладывал президенту Гранту, — поправил ее он. — Эта работа не слишком отличалась от тех услуг, что я оказывал мистеру