причины требовать, чтобы мужчины удалились через окно?

— Да, папа, — сказала девушка с ангельской улыбкой. — Я попросила мистера Лидса привести навоз для удобрения цветочных клумб, особенно той, которая расположена под моим окном.

Из коридора раздался сдержанный смех. Сэмюел не обратил на это внимания, а разгневанная Мэдлин захлопнула дверь.

— ты хочешь сказать, что под твоим окном лежит куча свежего навоза?

— Очень свежего. И весьма большая.

Бригем побагровел от ярости. Его лицо утратило свою обычную привлекательность.

— Пропади ты пропадом! Не надейся, меня этим не унизишь!

— Довольно, мистер Мур, — сказал Сэмюел. — Или вы воспользуетесь выходом, который предложила вам моя дочь, или вас вынесут отсюда через дверь в сосновом ящике. Мне не составит труда найти свидетелей, которые подтвердят, что я стрелял в вора. А поскольку вы каторжник, то дело едва ли дойдет до расследования.

— Будьте вы все прокляты, — тихо пробормотал Бригем. Его взгляд остановился поочередно на каждом из Чедвиков, потом он повернулся и направился к окну. — Ты идешь, Нат?

— Иду.

Бриг отодвинул задвижку. В лицо, словно пощечина, ударил терпкий запах свежего навоза. До последнего момента он надеялся, что Лидия блефует. Перелезая через подоконник, он оглянулся. Мэдлин стояла с застывшим, побледневшим лицом. Больше всего его задело то, что она не вмешалась и позволила этому случиться.

В комнате было слышно, как мягко приземлился Бриг.

Сразу же последовал взрыв отборных ругательств. Подождав, пока на лице Лидии угаснет улыбка, Натан сказал:

— Ты отвела душу. Меня восхищает твоя храбрость, Лидия. Но ты, наверное, не вполне понимаешь, какого врага ты себе нажила.

Лидия вздрогнула под пристальным взглядом Хантера и подошла поближе к отцу.

— Ты мне угрожаешь? — спросила она. Натан покачал головой:

— Я тебя предостерегаю.

Скандала не было. Никакого. Слуги посудачили между собой о событиях той ночи, но за гранитные стены особняка никакая информация не просочилась. Мэдлин провела большую часть дня в своей комнате, но когда появилась, по ее виду никто бы не заподозрил, что что-то произошло. Лидия три дня не выходила из комнаты. Отец говорил, что по соображениям безопасности, мать говорила, что в качестве наказания. Когда она появилась вновь, Сэмюел нанял ей телохранителя. Он хорошо помнил слова, сказанные на прощание Натаном.

— Ты пойдешь со мной, Пе Лин? — спросила Лидия после завтрака. — Мне не хочется идти одной к мадам Симон, а у мамы болит голова.

— Вы пойдете не одна, — сказала Пе Лин, убирая со стола посуду и передавая ее судомойке. — С вами пойдет мистер Кемпбелл. Вы уже забыли, что он будет сопровождать вас, куда бы вы ни пошли?

Лидия выпятила нижнюю губу и нарочито вздохнула.

— Хотела бы забыть. Но если уж отцу что-нибудь втемяшится в голову, он настоит на своем. Может быть, ты с ним поговоришь…

Пе Лин в ужасе замахала руками и выгнала из столовой служанку. От смущения она не смела поднять на Лидию глаза. Девушка сразу же примолкла. Она никогда не говорила об отношениях Пе Лин с Сэмюелом.

— Разумеется, ты не сможешь поговорить с ним об этом, Глупо было просить тебя. Не следовало мне злоупотреблять нашей дружбой.

— Я уже говорила с Сэмюелом, — тихо сказала китаянка, вскидывая на Лидию миндалевидные черные глаза, которые выглядели очень старыми на ее молоденьком личике. — Мне кажется, что он прав. Нанять мистера Кемпбелла — хорошая идея. Вы ранили гордость этих мужчин. Им будет нелегко забыть об этом. Я рада, что Сэмюел нанял человека, чтобы охранять вас. Я сделаю для вас все, что угодно, мисс Лидди, но это мне не по силам.

— Понимаю, — сказала Лидия, прикасаясь к атласному рукаву Пе Лин. — Скажи мне, ты любишь моего отца?

— Только одного человека я люблю больше, чем его, — сказала она. — Вы дали мне все, мисс Лидди, — мою жизнь и мою любовь.

Интересно, знал ли отец, насколько глубоко чувство Пе Лин, и если знал, то отвечал ли взаимностью?

Джордж Кемпбелл отнесся к перспективе похода к мадам Симон с поразительным стоицизмом. По крайней мере так показалось Лидии. Он был неразговорчив, а его светло-голубые глаза не упускали из виду ничего, что происходило вокруг, и лишь иногда останавливались на Лидии. Наверное, чтобы убедиться, что она на месте и с ней ничего не случилось.

Лидия, надеявшаяся позабавиться смущенным видом своего телохранителя, пытавшегося втиснуть свое массивное тело в хрупкое кресло мадам Симон, была разочарована. Мистер Кемпбелл остановился возле двери и, опираясь мощным плечом о дверной косяк, время от времени поглядывал через окно на улицу, отхлебывая маленькими глотками чай из фарфоровой чашечки, которая утонула в его крупной ладони.

Потом Лидия на время забыла о нем. Она примеряла новые платья, а три белошвейки, суетясь вокруг, вносили последние изменения. Наконец платья были готовы, завернуты в бумагу и уложены в коробки в подсобном помещении. Коробки были вручены мистеру Кемпбеллу. Было очень забавно видеть, как гигант телохранитель несет их к экипажу. Может быть, это заставит его хорошенько подумать, прежде чем повсюду ходить за ней по пятам! Ну какая опасность может угрожать ей у мадам Симон?

Дома Лидия распаковала коробки. В одной из них лежал плоский сверток, завернутый в грубую бумагу. Лидия повертела его в руках, не зная, стоит ли открывать. Наверняка он попал к ней по ошибке. Потом девушка увидела на пакете свое имя, небрежно нацарапанное в углу.

— Что это мадам Симон положила сюда? — вслух подумала Лидия, раскрывая пакет. Увидев содержимое, она вздрогнула и мысленно поблагодарила за дальновидность отца, нанявшего для ее охраны Джорджа Кемпбелла.

Лидия двумя пальцами подняла кусочек испачканной кровью желтой ткани. Это была часть волана, украшавшего лиф ее желтого вечернего платья. Отлично зная, что это такое, она все же не желала верить своим глазам. Значит, Натан намерен ее шантажировать? На нем была кровь Шарлотты, но Лидия помнила, что она оставила платье в комнате Джинни, когда переодевалась.

Натан сказал ей, что вернул синее платье Джинни, но не упомянул о том, что прихватил с собой желтое. Наверняка он хотел приберечь эту информацию до такого удобного случая, как сейчас, чтобы попробовать заставить ее подчиниться своей воле.

— Черта с два! — тихо пробормотала Лидия. — Ишь какой прыткий!

К кусочку ткани была приколота свернутая вчетверо и плотно заглаженная на сгибах записка, в которой было написано: «Нам нужно поговорить об этом. Серебряная леди. Четверг. Полночь».

Лидия торопливо завернула ткань в бумагу и спрятала под матрац. Сегодня понедельник. Чтобы приготовиться к встрече с Натаном и решить, что предпринять в связи с его попыткой заставить ее принять его предложение, осталось три дня. Она дернула за шнурок звонка, требуя к себе Пе Лин.

— Сходи в редакцию «Газетт» и «Геральд», — сказала она служанке, — и принеси все номера с того дня, когда я давала благотворительный бал. Возьми кого-нибудь, чтобы помочь тебе донести их, но сделай так, чтобы родители не узнали об этом. — Лидия сунула в руку Пе Лин золотую монету. — И поскорее. Мне потребуются твоя помощь и твое молчание. Пе Лин не раздумывая, бросилась исполнять поручение.

Она не понимала, зачем могли срочно потребоваться старые газеты, но сочла эту странную просьбу безобидной и, разумеется, ничего не сказала ни Сэмюелу, ни мистеру Кемпбеллу. Она взяла в помощницы служанку с кухни и, заплатив сдачей с золотой монетки, купила ее молчание.

За обедом Лидия, сославшись на отсутствие аппетита, извинилась и рано ушла из-за стола. Ее родители обменялись встревоженными взглядами, но ничего не спросили. Если бы они узнали, зачем она торопится вернуться в свою комнату, то наверняка пришли бы в ужас.

Вооружившись ножницами, Лидия вырезала из газет каждое упоминание о смерти Джинни Флинт. Заметок было всего шесть. Происшествие описывалось с большей или меньшей степенью подробностей, но во всех было кое-что общее, и это очень удивило Лидию.

Оказывается, Джинни Флинт была не убита, как говорил Натан, а совершила самоубийство — так в один голос утверждали газеты.

Лидия прислонилась к украшенной замысловатой резьбой деревянной спинке кровати и закрыла глаза, пытаясь сообразить, в чем тут дело.

Разумеется, Джинни не совершала самоубийства. Хотя смерть Шарлотты и ребенка была жестоким ударом по психике. Впрочем, как казалось, той ночью Джинни была не особо удручена происшедшим.

Правда, сама Лидия была в таком состоянии, что едва ли могла осознать, что чувствует другой человек. Но чтобы Джинни решилась на самоубийство? Нет, этого не могло быть! Тем не менее в газетах было написано, что это самоубийство. Она вскрыла себе вены бритвой, которую полиция нашла на полу в спальне. Репортер в мельчайших подробностях описал место происшествия и упомянул о двух смертях в борделе, имевших место той ночью. Он сделал вывод о том, что Джинни так горевала о смерти подруги и ее ребенка, что решила покончить с жизнью. По его словам, все выглядело вполне логично.

Лидия, бросив ножницы, прижала пальцы к вискам. Ее замутило от этих кровавых подробностей. Она не верила, что Джинни убила себя. Натан тоже не верил этому. Почему? Он ведь едва знал эту женщину и не успел разобраться в ее характере, тем не менее считал, что это не самоубийство, а убийство, что бы ни писали об этом газеты. Может быть, он сам и был убийцей?

Об окровавленном желтом платье нигде не упоминалось.