ногах были сапоги из толстой кожи. Его белые как снег волосы лежали на плечах и казались мягкими, словно пух одуванчика. Но в центральной части головы, прямо над седыми бровями, нависавшими над утопленными голубыми глазами, сияла лысина, усеянная старческими пятнами. Ангус носил длинную густую бороду, которая по сравнению с остальной растительностью на его голове казалась более жесткой, но была того же алебастрового цвета.

У Ивлин возникло странное чувство, будто она смотрит на древнего кельтского бога природы или на фантастического горного стража, охраняющего Лох-Ломонд. Он был старый, сильный, мудрый и… вечный.

Он улыбался ей, и Ивлин осознала, что не ответила на его вопрос.

– Я не боюсь вас, – ответила она и с гордостью про себя отметила, что ее голос совсем не дрожал. – Но я боюсь, что вы откажете мне во временном приюте.

Плечи Ангуса дернулись, будто он усмехнулся.

– Как тебя зовут, дитя?

Она сглотнула.

–  Ивлин.

Брови шотландца слегка приподнялись, будто ему было тяжело даже двинуть вверх паутину морщин на лбу.

– Ивлин?.. – Его вопрос повис в воздухе.

Она знала, о чем ее спрашивал Ангус, но не знала, что ответить ему. Стоит ли ей назвать свою девичью фамилию, Годвин? Или может, ее фамилия все еще Маккерик, хотя своими последними словами Коналл лишил ее права называть себя так? На самом деле Ивлин хотела назвать старику все три фамилии – Годвин Бьюкенен Маккерик, потому что именно так она привыкла себя называть с тех пор, как оказалась в Шотландии.

Но если быть честной, ни одно из этих имен ей не принадлежало.

Ивлин вздернула подбородок.

– Я не знаю, сэр. Простите меня.

– Хм. – Ангус задумчиво кивнул. – Значит, это ты. Предсказание сбылось.

– Я… не понимаю.

– Появится женщина без имени и дома, одна, но двойная, в одеянии прежних времен, – произнес Ангус. – На нее укажут звери, которые будут подчиняться ей, и она принесет с собой великий мир.

Вождь смерил ее взглядом.

– Твоя накидка… Я узнал бы эти лохмотья среди сотен других. Ведь она принадлежит моей сестре? Минерве Бьюкенен? Наверное, она уже мертва.

Ивлин кивнула.

– Мне очень жаль, – сказала она.

Глаза Ангуса наполнились печалью, он прослезился, но продолжил:

– Одна, но двойная – это означает, что ты носишь ребенка.

Ивлин не могла не улыбнуться.

– А эти? – Ангус медленно поднялся со своего кресла, будто движение причиняло ему сильную боль, и двинулся вперед неловкой, но царственной походкой. Он остановился рядом с ней, ласковой рукой взял Бонни за морду и поднял ее голову вверх. – На них нет заклятия? Они следуют за тобой по собственной воле?

– Да. – Ивлин поморщилась. – Все, кроме Роберта. – Она показала на кролика. – Он был всю дорогу в клетке. Я не подумала о том, что нужно его отпустить на свободу.

– Роберт. – Ангус улыбнулся и посмотрел на овцу. – А это кто?

–  Бонни, – ответила Ивлин. Она сунула руку в карман и вытащила извивающегося мышонка. – Это Усатик. А Себастьян сидит на крыше перед входом в дом.

– Здравствуйте, Усатик, – официально поприветствовал мышонка Ангус. Потом его мудрый взгляд остановился на Ивлин. – А где же черный зверь?

Перед мысленным взором Ивлин тут же возник образ Элинор. Ее сердце сжалось.

–  Мы прошли почти весь путь вместе, но она… – Ивлин пришлось остановиться, чтобы перевести дух, – … заболела. Она не могла идти дальше. Может быть, она еще вернется…

Бьюкенен печально улыбнулся, будто знал, что волчица уже не вернется, но был слишком добр, чтобы сообщить ей об этом вслух.

– Моя сестра предсказала, что ты придешь, Ив. – Он замолчал, а потом опять продолжил: – Я знал, что твое появление будет означать смерть Минервы, но я и так предчувствовал это. Мы очень нуждаемся в мире, который ты несешь с собой.

Ивлин хотелось верить словам старика о чудесном предсказании Минервы, благодаря чему ее появление в городе стало таким праздником. Но она устала от лжи и полуправды. Может быть, ее появление действительно было предсказано. Ивлин уже не отличала фантазию от реальности и решила, что не станет врать насчет истинной причины своего появления.

– Я не принесла вам мира, – сказала Ивлин. – На самом деле вы, наверное, откажетесь от меня, когда я поведаю вам о причине, которая заставила меня прийти в ваш город. Но я клянусь вам, и это правда, что у меня… правда нет дома.

Ангус Бьюкенен взял ее лицо в холодные, морщинистые руки.

– Дитя мое, я ни за что не откажусь от тебя. Никогда. Добро пожаловать. – Он поцеловал ее в обе щеки, потом подвел к своему сиденью. – Отдохни. И скажи мне, где твой мужчина, отец твоего ребенка? Я надеюсь, он не умер.

– Нет. – Ивлин неловко устроилась в похожем на трон кресле. – Он вернулся к себе домой. Ему не нужна ни я, ни наш ребенок.

– Надо же! Что же это за человек такой, позволь тебя спросить! – яростно воскликнул старик, ставя рядом с ней другой стул. – Это просто дурак, а не мужчина!

– Этого мужчину зовут Маккерик, – заставила себя сказать правду Ивлин. – Коналл Маккерик.

Ангус охнул, его дыхание стало тяжелым и прерывистым. Его рука поползла к груди и судорожно схватилась за рубаху в области сердца.

– Маккерик? – прохрипел он. Его глаза закатились, и он без чувств упал на кресло.

Серый волк следовал за ними через всю долину, он бежал рядом с тропой, повторяя их путь, словно призрак, в густом подлеске. Они его не видели, но постоянно чувствовали его присутствие. Дождь не прекращался, и ледяные капли били по спинам. Не утихала и боль в зубах, тупая, пульсирующая, сводящая с ума.

Коналл не переставал думать о сером звере. Голова уже просто трещала от навязчивых и пугающих мыслей. Ив находилась сейчас в зоне злобного проклятия, а демон, который был каким-то образом связан со всем этим, теперь шел с ними, то есть вслед за ней. Как бы быстро ни несся вперед Коналл, с такой же скоростью бежал за ним и серый монстр. В этой гонке не было победителей. Она несла с собой смерть и разрушение, страх, боль и сожаление. Коналл чувствовал все это в воздухе долины.

«Я выполнила твою просьбу. Твой сын в безопасности».

Эти слова Ланы остановили зверя, но теперь они душили трех путешественников, словно накинутый на шею аркан. Лана Маккерик отказалась объяснять их значение Дункану и Коналлу, хотя Дункан преследовал мать, настаивал и требовал ответа, ругаясь и топая ногами, в то время как Коналл угрюмо молчал.

Он уже сам разрешил эту загадку. В конце концов, он был совсем не идиотом.

Коналл и Дункан разительно отличались друг от друга. С самого раннего детства Коналл помнил, что мать постоянно баловала и опекала его брата. Действительно, разве он не видел, как рада была Лана, когда он ушел из города, чтобы пожить в доме Ронана? И сейчас Коналл знал, чему она радовалась – тому, что ее собственный сын мог править кланом в его отсутствие.

Коналл был уверен, что его «отец» – может быть, он должен называть его просто Дэр? – так никогда и не узнал правды, иначе Коналла ни за что бы не воспитали как будущего вождя и главу клана Маккериков. Дэр выбрал более сильного, более ловкого и высокого в качестве своего наследника. Но его выбор пал не на родного сына.

Конечно, волк будет преследовать его. Любимого сына женщины, которую он проклял. Отпрыска Минервы Бьюкенен.

Теперь есть тому объяснение, почему дела в городе Маккериков стали идти лучше. Ив на самом деле не была Бьюкенен, зато им был Коналл. И как только его семя пошло в рост в ее чреве…

«Пока ребенок Бьюкененов не будет править Маккериками…»

Однако Коналл не понимал, почему тогда умерли Нонна и их маленькая девочка. Еще есть много вопросов, на которые пока нет ответа! Он должен радоваться, что Ив оказалась не из клана Бьюкененов, иначе их союз был бы кровосмешением.

Коналл мрачно усмехнулся. Лана устремила на него тревожный, виноватый взгляд. Но Коналл отвел глаза. Он не мог смотреть на нее. Все эти годы он жил во лжи. Лана обещала, что все объяснит, когда они дойдут до Бьюкененов. Оставалось немного подождать.

Он не знал, где теперь его дом. Он не принадлежал роду Маккериков, но и жить с Бьюкененами тоже не мог. Его лишили самого главного – принадлежности к роду.

Теперь он просто человек, который отчаянно хочет разыскать двух людей, которые, без сомнения, принадлежат ему! Это Ив и их ребенок.

Постепенно путники подошли к высокому перевалу и, как по команде, остановились и уставились на ведущую вверх каменистую тропу. Все они знали, что за перевалом их ждет новая судьба. Ясно, что с прошлым навсегда покончено, но будущее было весьма туманным.

Коналл через голову матери взглянул на Дункана. В его глазах он прочитал растерянность и злость. Коналл знал, что после того как спустятся, они перестанут быть братьями.

Но не станут ли они тогда врагами?

Неожиданно Дункан прищурился, и его лицо стало жестким, будто ветер шепнул ему то, о чем сейчас думал Коналл.

– Ну, давайте покончим со всем этим, – резко кивнув головой, заговорил Дункан. – Я этого хочу. А ты, Коналл?

Он тоже кивнул в ответ.

Лана отправилась вверх, не проронив ни слова.

Вслед затем они услышали печальный, нетерпеливый вой серого волка. Звук эхом прокатился по долине и, казалось, коснулся самого неба.