— Вот-вот, примерно к Сашию она и ведет.

Больше ничего сказать Альк не успел (да, похоже, и не собирался).

Под брюхом беглянки фонтаном брызнул песок, из которого высунулась огромная волосатая клешня, схватила корову за глотку и воткнула башкой в землю, по самые лопатки. Задние ноги отчаянно брыкали воздух, хвост извивался и хлестал, как змеиный. Земля приглушила двухголосый рев, но ее дрожь ощущалась даже сквозь хворост лежанки.

— Значит, приподняло да хлопнуло?

Ноги дрыгнули в последний раз и вытянулись, закостенели. Коровья туша осталась нелепо торчать из песка, еще немного в него погрузившись. Рыска никак не могла понять: то ли это ее колотит, то ли обведенный луной круп слегка покачивается.

— Как, говорите, та веска называлась? — Голос у Алька был возмутительно спокоен и вкрадчив. Еще бы: ему-то бояться нечего, взбежал на сосенку — и спасен. Человека же ни одно из здешних деревьев не выдержит.

— Ш-ш-шошенка, — прощелкал зубами Жар. — Ну или что-то вроде того, бабка шипела, как гадюка.

— Мо-лод-цы, — раздельно сказал Альк. — Вот скажите: если б вас в Гибельную Топь, Урочище Скелетов или Лес Голодных Челюстей ночевать отправили, вы б пошли?

— Вот еще! Мы что, идиоты-герои из Рыскиных сказочек?

— А какого ляда вас тогда к шошам понесло?!

Друзья дружно раззявили рты. Про «подземных волков» они, конечно, слыхали, но были уверены, что эти твари водятся только на юге, возле моря. И уж точно не подозревали, что веска названа в их честь!

— Ну мало ли, — начал неловко оправдываться Жар. — У меня вон дружок из Медвежьей Тропы — так это же не значит, что там медведи по улицам ходят!

— Здесь не улицы. Здесь песчаник. Идеальное место для шошовой паутины. Так их норы называются, — раздраженно пояснил Альк, глянув на совсем уж очумевшие лица спутников. — Много-много подземных ходов у самой поверхности. Шош бродит по ним всю ночь, и когда слышит шаги, то пробивает тонкий слой земли, как ледок, и набрасывается на жертву.

— Откуда ты это знаешь?

— Знакомый охотник рассказывал. Завалить такого зверя — большая удача. У него красивая шкура, очень густая и теплая, а в желудке порой попадаются безоары, которые ценятся на вес золота.

— А как на них охотятся?

— Судя по твоему мечу — безуспешно. Но все-таки держи его наготове.

— Думаешь, коровы ему не хватит?

— Этому — может, и хватит.

Парень неуверенно, чуть не выронив, поднял клинок. Дружки учили его махаться, вроде даже неплохо получалось, но одно дело — сцепиться с человеком, и совсем другое — с подземной тварью, с легкостью опрокинувшей корову.

Рыска сидела на лежаке ни жива ни мертва.

— А они нас не слышат?

— Если не орать — то нет. Главное, не двигайтесь.

Девушка теперь понимала, что чувствовала несчастная корова. Сердце колотится, как бешеное, побуждая ноги сорваться в бег, и рассудок еле-еле их сдерживает. Милка оказалась поумнее, или ее просто столбняк хватил — стояла как вкопанная, вытаращив глаза и раздувая ноздри.

Альк осторожно спустился по веточкам лежака, припал ухом к земле.

— Ну как? — шепотом спросил Жар.

— Сам послушай.

— Не-е, — тряхнул головой вор. — А вдруг он как раз в этот момент…

Вьюки подлетели вверх, словно выплюнутые из трубки горошины. Людей осыпало песком и комочками глины, и сквозь этот колючий дождь проступило нечто огромное, лохматое, клыкастое.

Рыска завизжала: чего уж теперь крепиться! Шош наполовину высунулся из норы, лег на грудь, дав в подробностях рассмотреть мощное, крепко сбитое тело с короткими когтистыми лапами, напоминающее кротовье. Только шерсть длиннее и пасть больше похожа на волчью, оскалена до десен.

Но Рыске с Жаром хватило одного взгляда. Скатившись с лежака, они бросились наутек, даже не помышляя о сопротивлении. К тому же меч парень выронил почти сразу.

Хищник нырнул обратно под землю, пошел за беглецами под ней.

— Петляйте, придурки!

Рыска рванулась вправо, Жар — влево, а слегка опешивший шош снова пробил землю, надеясь ухватить хоть кого-нибудь, но поговорка «за двумя зайцами погонишься» не на пустом месте родилась.

— Спасите! — пискнула девушка, моргая запорошенными песком глазами. Драпать поодиночке оказалось еще страшнее, и друзья снова сбежались, схватились за руки. Рыска споткнулась, задержав обоих, и зверь, успевший их опередить, снова промахнулся с броском.

— Прячьтесь за корову. — Альк был по-прежнему холодно расчетлив. — Может, она его отвлечет.

Милке идея принять удар на себя совсем не понравилась. Она заскакала вокруг сосны как бешеная, не подпуская людей близко.

— Сам отвлекай! — заорал Жар, чуть не получив копытом в лоб. — А не всякую дурь советуй!

Тут Рыска была с ним полностью согласна. Крысе от шошевых зубов увернуться куда проще, хоть бы за нос его цапнул!

— Дуракам какой совет ни дай…

Альк неожиданно замолчал, а Рыска с Жаром споткнулись уже одновременно и бок о бок растянулись на редкой траве. Земля под ними гудела: шош, описав широкий круг и не прельстившись свирепой коровой, возвращался.

Друзья закопошились, как упавшие в борозду жуки, чувствуя себя ужасно медлительными и неуклюжими. Кое-как поднялись на четвереньки — да так и замерли.

В нескольких шагах, спиной к ним, стоял человек, высокий худой мужчина, полностью обнаженный. Он поднял руку, медленно растопырил пальцы, словно впервые их увидел, — а в следующий миг уже катился по траве. Сам ли кувырком пустился, или шош под ноги толкнул, непонятно, — но встал мужчина уже с мечом. Не глядя перебросил из руки в руку, оценивая вес и баланс, оставил в левой и замер. Только ветерок слегка шевелил длинные прямые волосы, как болотные камыши.

— Альк?! — недоверчиво прошептала Рыска.

Мужчина не шелохнулся, сосредоточенно глядя на землю перед собой. На плечах едва заметно играли выступающие мышцы. Полщепки напускного равнодушия, молниеносный замах, такой же удар — и клинок воткнулся в песок почти до рукояти.

Земля отозвалась утробным воем и песчаным смерчем, скрывшим человека с головой. Рыске померещился крик, но песок осыпался, а мужчина стоял на том же месте, сгорбившись над мечом и снова как будто окаменев. По поляне далеко разносилось его тяжелое дыхание. Под ногами еще ворчало, всхлипывало, затухающе ворочалось, пошатывая ближайшие деревца. Но бояться было уже нечего.

Мужчина медленно повернул голову, упавшая на лицо прядь пересекла его, как шрам. Застарелый, белесый. Блеснули желтью прищуренные глаза.

— Ты… — Девушка попятилась.

… Первой начала меняться тень: съежилась, будто комок пуха, залетевший в свечное пламя. Мужчина еще успел перевести на нее взгляд — и Рыска даже не смогла поймать момент, когда человека не стало.

На крестовине меча, судорожно цепляясь за скользкий металл и балансируя хвостом, сидела всклокоченная ощеренная крыса с горящими глазами.