Губернатор бросил взгляд на часы: без десяти девять. Костяшками пальцев Макаллистер провел по подбородку. С трех пополудни субботы до восьми вечера воскресенья специальный сотрудник аппарата обзвонил двести жителей штата. Семьдесят восемь процентов высказались в поддержку смертной казни как таковой, и цифра эта ничуть губернатора не удивила. Однако пятьдесят один процент опрошенных заявили, что Сэму Кэйхоллу необходимо сохранить жизнь. Доводы в пользу этого приводились различные. Многие считали Сэма слишком старым для того, чтобы войти в газовую камеру. Преступление свершилось двадцать три года назад, говорили они, общество успело стать совершенно иным, Кэйхолл все равно скоро умрет в Парчмане, так оставьте старика в покое. Его преследуют по политическим мотивам, вторили другие, к тому же он – белый. Последний фактор был весьма значимым, и Макаллистер отдавал себе в этом отчет.

Что ж, пятьдесят один процент – не так плохо. Куда грознее выглядели показатели горячей линии. Ее единственный работавший в выходные оператор получил двести тридцать один звонок в субботу и сто восемьдесят – в воскресенье. Всего выходило четыреста одиннадцать звонков. Из них девяносто пять процентов назвали казнь Кэйхолла недопустимой. С утра пятницы горячей линией воспользовались восемьсот девяносто семь человек, причем чуть более девяноста процентов были однозначно против казни. И температура горячей линии продолжала неуклонно подниматься.

Однако этим дело не ограничивалось. Региональные офисы докладывали о шквале звонков. Почти все абоненты отрицали саму возможность казни. Помощники губернатора выходили после уик-энда на работу и делились друг с другом рассказами о том, как мучили их дома раскалившиеся телефоны. По словам Роксбурга, он не имел ни минуты отдыха.

Макаллистер испытывал нечеловеческую усталость.

– Что у нас назначено на десять? – спросил он у Моны, не повернув головы.

– Встреча с руководством бойскаутов.

– Отменить. Скажите, губернатор приносит извинения. Не хочу слепнуть под фотовспышками. С кем я обедаю?

– Обед запланирован с сенатором Прессгроувом. Вы должны обсудить его иск к университету.

– Терпеть не могу Прессгроува. Отменить. На обед пусть подадут жареного цыпленка. Хорошо, давайте сюда Гудмэна.

Мона вышла за дверь и через минуту вернулась вместе с Гарнером Гудмэном. Стоя у окна, Макаллистер смотрел на цветущие магнолии.

Мужчины обменялись рукопожатием и сели. В воскресенье после полудня Гудмэн, исполняя волю своего клиента, передал Ларримуру официально оформленный документ с просьбой отменить слушание по вопросу о помиловании.

– Выходит, слушание вам ни к чему? – с вымученной улыбкой спросил губернатор.

– По мнению нашего клиента, оно бесполезно. Ничего нового Сэм не скажет. Переубедить его мы не смогли.

Мона протянула Гарнеру чашечку с кофе.

– Старый упрямец. Сэм всегда был таким. Как обстоят дела с апелляциями? – В голосе Макаллистера слышалась почти искренняя заинтересованность.

– Все идет своим чередом.

– Мистер Гудмэн, вам приходилось попадать в подобные ситуации, мне – нет. Скажите, что, по- вашему, ждет Кэйхолла?

В данную минуту ничто уже не мешало Гарнеру быть откровенным.

– Как его адвокат, я склонен к оптимизму. У Сэма тридцать шансов из ста.

Губернатор погрузился в размышления. Где-то вдалеке слышались трели телефонных звонков.

– Знаете, чего бы я сейчас хотел? – прямо спросил Макаллистер.

Еще бы, подумал Гудмэн. Чтобы разом заглохли все телефоны.

– Чего же?

– Переговорить с Адамом Холлом. Где он?

– Видимо, в Парчмане. Я звонил ему около часа назад.

– Он может подъехать?

– После обеда Адам рассчитывает быть здесь, в Джексоне.

– Я дождусь его.

Гарнер подавил желание улыбнуться. Может, крошечная трещинка привела к размыву плотины? Каким бы странным это ни казалось, но слабый лучик надежды забрезжил, когда его никто не чаял увидеть.

* * *

В шести кварталах от капитолия по коридору здания федерального суда к двери кабинета его чести Флинна Слэттери приближался Брейк Джефферсон. На пороге Джефферсон прижал к груди папку с бумагами и замер: его шеф разговаривал по телефону.

– Что еще там? – осведомился Слэттери, кладя трубку.

– Необходимо уточнить насчет Кэйхолла, – мрачно сказал клерк. – У нас его петиция. Патологическое расстройство рассудка.

– Подготовь отказ. И поторопись, у меня очень мало времени. Пусть обращаются в апелляционный суд, с нас хватит.

На лице Джефферсона отразилось беспокойство. Медленно, с расстановкой он проговорил:

– По-моему, вам лучше взглянуть.

– Оставь, Брейк. В чем дело?

– Его требования могут оказаться обоснованными. Слэттери нетерпеливо повел плечами:

– Вот как? Ты не шутишь? У меня через полчаса процесс, присяжные ждут.

На последнем курсе юридического колледжа в Эмори Джефферсон считался самым перспективным выпускником. Флинн Слэттери доверял своему референту безгранично.

– Адвокат Сэма уверяет, что казнь необходимо отменить, поскольку его клиент недееспособен. По законам штата это достаточное основание.

– Всем давно известно, что Кэйхолл – умалишенный.

– Есть эксперт-психоаналитик, готовый подтвердить мнение защиты. Игнорировать его точку зрения мы не можем.

– О чем это ты?

– Смотрите. – Джефферсон раскрыл папку.

– Ну-ну. – Кончиками пальцев его честь осторожно помассировал лоб. – Садись.

* * *

– Осталось всего несколько миль, – ободряюще заметил Адам, нажимая на педаль газа. – Как ты?

За всю дорогу до Парчмана Кармен не произнесла и десятка слов. Штат Миссисипи поразил ее причудливо изрезанными рукавами Дельты, бескрайними полями хлопка, лепившимися друг к дружке вдоль ленты автострады убогими хижинами сезонных рабочих.

– Немного не по себе, – призналась она.

В пути Адам расспрашивал сестру о Беркли, о том, что предстоит ей по окончании учебы. Ни мать с отцом, ни Сэм в его лаконичных фразах не фигурировали.

– Дед тоже нервничает.

– Слушай, Адам, тут любой потерял бы голову. Мчаться на дикой скорости к человеку, которого вот- вот должны казнить. Каково, а?

Он положил правую руку на колено сестры.

– Не переживай, девочка. Ты поступаешь правильно.

Ладно сидевшие джинсы, разбитые кроссовки и выгоревшая красная блузка делали Кармен похожей на студентку-второкурсницу.

– Подъезжаем. – Адам указал сестре на тянувшиеся по обеим сторонам автострады вереницы машин. Продвижение вперед замедлилось: через полотно дороги тут и там перебегали люди.

– Что здесь происходит? – спросила Кармен.