шестьдесят максимум, но это уже при сильном попутном ветре или если под уклон. А быстрее никак нельзя. Гуликов однажды рискнул, потом долго собирал рассыпавшиеся по асфальту детали «Запорожца».

– Тут дело не в цене одной только вашей машины! – горячился словоохотливый агент. – Не дай, конечно, бог, но можно ведь и в кого-то въехать такого, что огромный может быть ущерб! Возьмем для примера классический случай…

Тут Гуликов едко усмехнулся.

– Да, известная сказка, – кивнул он. – Въезжает «Запорожец» в «шестисотый» «Мерседес»…

– Нет, – покачал головой агент. – Въезжает «Запорожец» в автовоз, перевозящий много «шестисотых» «Мерседесов»…

Усмешка на лице у Гуликова растаяла.

– Реальная история, между прочим, – поведал агент, немилосердно травмируя душу автолюбителя Гуликова. – В прошлом году случилась. После удара «Запорожца» водитель автовоза впал в шоковое состояние, не справился с управлением, и автовоз опрокинулся в кювет. Вспыхнул пожар, и «Мерседесы» все сгорели.

Платон Порфирьевич трусливо вытер потные ладошки.

– И что? – спросил он дрогнувшим голосом. – Пришлось квартиру продавать?

Агент снял свои нелепые очочки, подышал на них, протер извлеченной из кармана несвежего вида тряпицей и только после этого сказал:

– Водитель «Запорожца» проживал в малометражной однокомнатной квартирке рыночной стоимостью тридцать тысяч долларов. Стоимость одного только «Мерседеса» была больше ста тысяч. А «Мерседесов» тех на автовозе было…

– Ой! – ужаснулся Платон Порфирьевич, который хоть и не в однокомнатной жил квартире, а все-таки и ему не хватило бы денег пускай даже за один «Мерседес» заплатить. – И как же этот… Ну, на «Запорожце» который… как он из положения вышел?

– У него уже не спросишь, – ответил агент, водрузил очки на переносицу и посмотрел на собеседника жестоким взглядом голодного удава.

– Сбежал? – спросил Платон Порфирьевич и сам же в этой своей версии усомнился.

– Не думаю, – не стал с ним церемониться агент.

– Убили?! – обмер Гуликов.

Агент вздохнул и развел руками. Что тут, мол, поделаешь. Люди и так существа смертные, а если кто на «Запорожце» ездит, так за его жизнь вообще нельзя давать и пятака.

– Так что – будем страховаться? – спросил вкрадчивым голосом агент.

Гуликов испуганно кивнул в ответ, и тут же с ним случилась какая-то метаморфоза. То ли в голове его от этого кивка мысли встряхнулись и по-новому легли, то ли просто он очнулся, но он будто вдруг прозрел.

– Ах ты, гад! – сказал он с чувством, и не успел агент увернуться, как был схвачен железной лапищей автолюбителя Гуликова, который обожал во время визитов к своей живущей в далекой деревне матушке забавляться колкой дров. – Пужать меня надумал, бухгалтер?

Слово «бухгалтер» Гуликов произнес с такой ненавистью, будто в его личной табели о рангах недостойных представителей рода человеческого эти на самом деле уважаемые люди находились где-то между растлителями малолетних и каннибалами.

Страховой агент испытал настоящий страх. Его жизнь сейчас была не в его руках. Мы издалека все видели, но помочь ничем не могли. Агенту надо было бы сказать, что он от нас. Гуликов уже занес кулак.

– Я от Колодина! – быстро произнес агент.

Он успел за мгновение до ужасной развязки. Потому что успей Гуликов его ударить, выбор был бы небогатый. Тут либо инвалидность, либо даже вовсе труп. А на банальное сотрясение мозга можно было даже не надеяться.

Гуликовский кулак остановился в сантиметре перед носом побледневшего агента. И ни нос не пострадал, ни нелепые агентские очки.

– Чего? – переспросил Гуликов, по-прежнему не выпуская собеседника из своих цепких рук.

– Я от Колодина, – пролепетал агент. – Программа «Вот так история!». Слыхали, может быть?

Сидящий рядом со мной Демин произнес уныло:

– Все, блин, отснялись! Короткий получается рабочий день!

Он был раздосадован. Столько готовились, и так быстро нас разоблачили. Уж лучше бы Гуликов агенту врезал. Вот это была бы съемка, вот это красота!

– Я думаю, что все еще впереди, – успокоил я Илью. – Хоть я сейчас к ним в кадр пойду, так все равно у нас все сложится, вот увидишь.

Тем временем агент продолжал бороться за свою жизнь.

– Нас снимают, – сообщил он Гуликову. – Вон тот фургончик видите? С затемненными такими стеклами… Там сам Колодин прячется. А еще из окон нас снимают. Не знаю точно, где камеры стоят, но две штуки где-то спрятали, мне Колодин перед съемкой говорил.

Гуликов растерянно засмеялся и выпустил наконец свою жертву.

– Вы нас простите! – сказал агент извиняющимся голосом. – Розыгрыш! Помашите ручкой вон туда!

И Платон Порфирьевич действительно нам помахал, хотя он нас сейчас не видел, а верил своему собеседнику на слово. После этого он торопливо влез в свой «Запорожец» с явным намерением уехать. Со стороны это выглядело как паническое бегство.

– А вот насчет страховки я не пошутил! – заторопился осмелевший агент. – Я на вашем месте все-таки подумал бы!

Платон Порфирьевич улыбался в окошко застенчивой улыбкой.

– У вас район тут жутко неблагополучный! – тараторил агент. – Подставы на дорогах! Совсем недавно вот был случай…

Гуликов торопливо завел двигатель.

– И я как раз хотел предупредить! – верещал агент.

Гуликов газанул и поехал.

– Нормально все, – оценил я. – Малой кровью обошлось. Он нас не видел и очень скоро заподозрит, что нас тут на самом деле не было.

Мы выехали на проспект следом за Гуликовым и держались на некотором расстоянии от его тарахтящего «Запорожца».

До сих пор пребывающий под впечатлением от того, как его подставили, Платон Порфирьевич разогнал свою самобеглую коляску до крейсерских пятидесяти километров в час и на такой безумной скорости мчался вперед, к новым приключениям, которые ожидали его впереди, а он о них пока не подозревал. В жизни так бывает. Человек думает о том, как счастливо все для него закончилось, а оно на самом деле вовсе даже не закончилось, а только еще начинается.

Пока Гуликов размышлял о том, действительно ли имел место розыгрыш или перетрусивший агент все ему наврал, к его неторопливому «Запорожцу» сзади стремительно приблизился мигающий сине-красными огнями спецсигналов милицейский автомобиль и для пущего эффекта еще пугнул зазевавшегося Гуликова звуковым сигналом-крякалкой. Платон Порфирьевич резко крутанул руль вправо, пропуская авто со спецсигналами, и тотчас справа засигналили остервенело-возмущенно. Гуликов даже не успел сообразить, что тут к чему, как вдруг справа за окошком пошел вперед «Мерседес» в бело-синей милицейской раскраске, но почему-то с основательно помятым левым передним крылом, и сидящий за рулем «Мерседеса» инспектор ДПС с капитанскими погонами что-то грозно кричал оробевшему Гуликову, делая при этом страшные глаза.

Платон Порфирьевич ужаснулся посетившей вдруг его догадке, что это он и покалечил милицейский «Мерседес», и ударил по тормозам. Тогда и «Мерседес» остановился тоже. Надо было выйти, наверное, из машины, но отчего-то силы Гуликова оставили. Зато из «Мерседеса» выскочили сразу трое здоровяков в форме инспекторов дорожно-патрульной службы и громко загомонили, разглядывая искалеченное крыло своей машины. И теперь уже никаких сомнений не оставалось в том, что Гуликов стал виновником