При словах жены Цыбиков улыбнулся виноватой улыбкой прожженного алкоголика.

– Почему же нельзя? – пожал плечами Демин, наливая водку в цыбиковский стакан.

– У него сегодня встреча, – трепыхнулась Маргарита Петровна.

– Но пока что он встречается со мной, – веско сказал Демин. – А я хочу, чтобы он выпил.

– Нельзя же! – повторила Цыбикова, обмирая.

– Можно всем! – сказал на это Демин.

– Ему – нельзя! – упорствовала женщина.

Бросила взгляд на мужа, призывая того сказать свое веское слово. Цыбикому очень хотелось выпить. Но страх перед тяжелой рукой жены все перевешивал.

– Мне нельзя, – сказал он каким-то чужим голосом. – Я зашился.

Все четыре цыбиковских дочери одновременно побледнели. Цыбикова-мать не сказала ничего, но по ее виду можно было понять, что она с удовольствием сделала бы из мужа отбивную, и лишь присутствие гостя спасает идиота Цыбикова от жестокой расправы.

– Я тоже когда-то зашивался, – сказал беспечно Демин. – Застращали меня доктора. Нельзя, говорят, тебе пить. От одной рюмки можешь окочуриться. Страшно было, не скрою. А выпить все равно хочется. Однажды праздник. Я сижу один. Все гуляют. Я в тоске. И чем такая жизнь, думаю, лучше сразу в гроб. Налил себе рюмку. Сел перед зеркалом. Чтобы видеть своими глазами, как я буду умирать. Хлопнул рюмку. Смотрю – мамочки мои родные! – зеленый весь стал. Умираю, значит. Ну, такое дело, сам допрыгался.

– Ой! – сказала сердобольная Маргарита Петровна.

– Да, – кивнул в ответ ей Демин. – Пока я с жизнью прощался, зелень моя вся куда-то подевалась.

– Куда? – спросил завороженный рассказом Цыбиков.

– А я не знаю. Нормальный цвет лица восстановился. Ага, думаю я. Шалишь. Жив, курилка. И тогда я наливаю следующую рюмку. Выпил. Смотрюсь в зеркало. Зеленого теперь нету, зато покраснел, как свекла. Но уже легче мне как-то. Не так тревожно. И думаю, что буду жить. Точно!

– Ах! – выдохнул восхищенный Цыбиков.

– Быстро краснота прошла. Намного быстрее, чем прежняя зелень. И я тогда уже смелее наливаю третью. Это уже почти совсем без последствий. Так, порозовел немножко только. И я с тех пор пью смело. Не верю докторам. Наш организм любую гадость переборет.

– Точно! – с готовностью подтвердил Андрей Петрович и взял в руку стакан.

– Давно зашился? – спросил гость буднично.

– Да я не зашивался, если честно.

– В общем, шутка, – определился гость.

– Ага.

– Хорошие вы люди, – сказал Демин. – Душевно тут у вас. Нарядно посидим.

Он обвел взглядом четверых красавиц на выданье, чем совершенно засмущал девушек.

– Какие дочери у вас! – произнес он с затуманившимся взором.

– Да, – невнимательно откликнулся Цыбиков. – Так за что мы пьем?

– А разве это важно? – вопрошающе глянул гость.

– В принципе, нет, – честно признался Андрей Петрович.

– Тогда за встречу, – предложил дежурный тост Демин.

– И за нашего гостя, – расплылась в доброй хозяйской улыбке Маргарита Петровна.

Никто не возражал. Все выпили. Андрей Петрович по привычке зло занюхал водку рукавом рубашки. Его жена страдальчески закатила глаза.

– Щас вставит! – сказал счастливый Цыбиков.

Дочери демонстративно заскучали.

– Я бы сразу и вторую накатил! – предложил разохотившийся Цыбиков.

Жена под столом больно пнула его по ноге.

– У меня же встреча, – сказал на глазах наглеющий Цыбиков. – Я с вами долго тут не посижу.

И покуда растерявшаяся супруга лихорадочно соображала, как ей справиться с этой бедой, Цыбиков употребил второй стаканчик.

Снова занюхал рукавом. И даже издал восхищенный стон, не сдержавшись.

– Хорошая водочка, – подтвердил восторг собутыльника Демин. – Давай уж сразу и по третьей, что ли?

Цыбикова дернулась. Супруг дерзко проигнорировал ее недовольство.

– Ему хватит! – запаниковала Маргарита Петровна.

– Щас врежу! – посулил стремительно пьянеющий Цыбиков.

– Вот видите! – затосковала женщина.

– Пускай пьет, – сказал добродушно Демин. – Для чистоты эксперимента, так сказать.

И он разве что не подмигнул игравшей на нашей стороне Маргарите Петровне.

– Вы так считаете? – спросила она неуверенно.

– Конечно, – сказал Демин.

– Конечно! – сказал Цыбиков. – Разговорились, бляха-муха! Взяли моду, блин! Щас разгоню вас всех по комнатам!

Дочери сгорали от стыда. Они по собственному опыту знали, что начинается у них в семье приблизительно после третьей-четвертой выпитой рюмки, и уже заранее страдали.

– Пою, кормлю! – грохотал не на шутку разошедшийся Цыбиков. – В доме полная, блин, чаша! Одной жратвы вон сколько!

Он указал на заваленный деликатесами стол. Если быть честным, то на месячную зарплату Цыбикова можно было приобрести лишь где-то четверть от представленных здесь вкусностей, но никто не решался сказать ему в глаза неприглядную правду.

– А никакой, блин, благодарности! – бушевал Цыбиков. – Одни сплошные недоразумения!

Казалось, что еще немного, и начнется форменный мордобой, но тут Демин предложил спокойно и почти неслышно даже:

– Ну что? Давай по третьей?

И Цыбиков тотчас же затих, будто и не он только что кричал тут дурным голосом.

– Ага, – поддержал он намерения гостя и зажмурился в предвкушении близкого счастья.

Выпили. Цыбиков занюхал рукавом. Выматерился. Придется нам потом все эти выкрутасы словесные писком заглушать.

– Как бизнес развивается? – спросил Демин.

– Нормально все, – сказал пьяно Цыбиков. – Туда им лес, оттуда шмотки…

– Погоди, какой лес? – уловил несоответствие Демин. – Говорили же, что нефть.

– Кто говорил? – недобро нахмурился Андрей Петрович.

– Твоя жена.

– А-а, да. И нефть, – согласился Цыбиков. – Что попадется, то и продаем. Хотя фиговая она.

– Нефть?

– Жена.

– Ой, что-то мне не верится, – не поверил Демин. – Женщина видная. С пониманием.

– Она тут такие концерты устраивает, – признался Цыбиков. – Чисто Иосиф Кобзон. Только без оркестра. Сама, блин, выступает.

Маргарита Петровна страдальчески посмотрела на Демина. Было понятно, что если бы не гость, она бы начала уже разбор полетов. И бедный Цыбиков летал бы по квартире, как летала здесь совсем недавно красивая деминская шляпа.

Илья пришел на помощь несчастной женщине.

– Ну что ты кипятишься, – сказал он Цыбикову примирительно. – Ее ведь тоже понять можно. Четыре дочери, за каждой присмотреть.

– И дочери опять же, – совершенно неожиданно озлобился Цыбиков. – Горбатишься на них, горбатишься, а уважения не дождешься!

– Вот это вы напрасно! – попенял Илья девицам. – Все-таки нефтью торговать – не шутки. Будь ваш папаня из простых, из работяг, крутил бы гайки где, допустим, тогда еще можно было бы нервы папику