прихватил деньги, которые Филатов для него же и раздобыл и не мог потом расплатиться со своими кредиторами. Но, возможно, все это лишь слухи.

– Вы пытались его искать?

– Кого? – осведомился Сухарев, внутренне сжавшись.

– Зубкова.

– Нет. Как же я его найду? Он давно за границей. Такие дела… – Сухарев развел руками.

– Кочемасов приходил к вам попрощаться перед отлетом в Лондон?

И опять вопрос застал Сухарева врасплох. Он не знал, что об этом известно гостю, и ему трудно было сориентироваться.

– Да, приходил, – сказал он после долгой паузы.

– Он говорил вам, зачем летит в Лондон?

– Точно не помню.

– Но это было связано с Воронцовым?

– Возможно. Скорее всего.

– Кто еще, кроме вас, знал об этой истории с пропажей денег?

– Кочемасовских денег? – уточнил Сухарев.

– Да.

– Не так много людей. Сам Кочемасов, я, Богдан…

– Богдан? Кто это?

– Он возглавлял отдел безопасности той самой фирмы, где был президентом Воронцов.

– Значит, это его труп нашли рядом с трупом Кочемасова? – уточнил Дружинин.

– Да. Ну кто еще мог знать? Пашина жена, конечно.

– Светлана Сергеевна тоже знала?

Сухарев кивнул.

– Больше я вряд ли кого-нибудь назову.

– Кочемасов обращался в следственные органы по поводу исчезновения Воронцова?

– Думаю, что нет.

– Решил обойтись своими силами?

Сухарев снова замялся, не зная, известно ли Дружинину что-либо о молодом человеке по имени Стас.

– Кто знает, – покачал он головой после паузы. – У меня с ним не было подробных разговоров на эту тему.

– Скажите, вы ведь были друзьями? – неожиданно спросил Дружинин.

Сухарев усмехнулся:

– Вы понимаете, и у меня, и у него была такая жизнь, в которой для дружбы остается очень мало места. В бизнесе друзей нет. Но то, что мы доверяли друг другу, – бесспорно. Если хотите, это и была дружба, только своеобразная – дружба предпринимателей.

– То есть каких-то принципов вы все же придерживались?

– Да, – уверенно ответил Сухарев. – И первый из них – не делать гадостей друг другу.

– Вернемся к нашему списку, – предложил Дружинин.

Он зачитал оставшиеся фамилии, но ни одна из них не была знакома Сухареву. Тот лишь позволил себе осведомиться:

– Кто все эти люди?

– Пропавшие бизнесмены, – пояснил дружинин. – Как Воронцов, как ваш Зубков.

– Их уже нет в живых, наверное.

– Вы так думаете? – вскинул брови Дружинин.

– Так обычно бывает, когда дело касается денег, – пожал плечами Сухарев. – Сколько времени прошло, а люди продолжают гибнуть. Сын Кочемасова – не последняя жертва, я думаю.

– Вы знаете, почему он взял бомбу и пошел с ней в метро?

– Нет. А вы?

– И я не знаю, – прикинулся Дружинин. – Вы его хорошо знали, кстати?

– Да. Славный был мальчик. И то, что с ним произошло, никак не укладывается у меня в голове.

– Он был сильным?

– То есть?

– Его можно было запугать?

– Запугать можно любого.

– Вы уверены?

– Абсолютно! Если человек не боится за себя, то боится за своих близких. Уязвимое место всегда можно найти.

– У Кочемасова-младшего такое уязвимое место было?

– Как и у каждого, я же вам сказал.

– У него, насколько я понимаю, была неустойчивая психика? – спросил Дружинин.

– Из чего вы сделали такой вывод?

– Не каждый ведь полезет в петлю. Это всегда следствие тяжелого нервного срыва. Не так ли?

Сухарев вздохнул и посмотрел в окно. Было уже совсем темно. В стекле четко отражался сухаревский кабинет.

– Мне это самоубийство, если откровенно, весьма подозрительно, – признался Сухарев.

– А именно?

– Было ли самоубийство? – ответил вопросом на вопрос Сухарев и внимательно посмотрел на гостя.

– Но ведь официально сообщалось…

– Мало ли что сообщается.

В наступившей тишине было слышно, как трезвонит в приемной телефон.

– Вы имеете представление об условиях содержания заключенных в наших тюрьмах? – осведомился Сухарев. – Хорошего там вообще мало, но самое тяжелое – это страшная скученность. Люди едва ли не на головах друг у друга сидят.

Он помолчал, давая возможность Дружинину осознать сказанное.

– Есть, конечно, и такие, кто сидит в камере один, – смертники. Приговоренные к высшей мере. Последняя привилегия, так сказать. А все остальные – как в муравейнике. Так вот, хотелось бы понять, как в этом муравейнике Петя Кочемасов мог незаметно раздобыть веревку, сделать петлю и повеситься? Человек собрался вешаться, а никто вокруг этого даже не заметил. Вот загадка! А вы говорите – самоубийство…

В спортзале было людно и шумно – как всегда на тренировке. Даже когда в зал вошел Удалов, никто из бойцов «Антитеррора» не оставил своих занятий – не принято было.

Удалов подошел к Дружинину. Тот сражался со штангой и даже побагровел от напряжения.

– Брось ты ее, – сказал Удалов. – Пойдем поговорим.

Вышли в коридор. Дружинин поводил плечами, разогретые мышцы бугрились.

– Что с Шаповалом? – осведомился командир.

– А что с Шаповалом? – удивился Дружинин.

– Разве он тебе ни о чем не говорил? Собирается подать рапорт об увольнении.

– Ах, это. Говорил, конечно, что хочет уйти. Я, если честно, не поверил, что все настолько серьезно. И про рапорт ничего не слышал.

– Причину ты знаешь?

– Догадываюсь.

– Мне скажешь?

– Особого секрета нет, – усмехнулся Дружинин. – Не запрещали бы семьями обзаводиться – и люди из группы не уходили бы.

– Значит, он к свадьбе готовится?