— Только вы уж, пожалуйста, нас не задерживайте, — попросила его миссис Беллэйрс.

Роу чувствовал за спиной неодобрительное молчание; все безмолвно следили за тем, как он выходит в сопровождении горничной. У него было такое ощущение, будто он позволил себе неприличную выходку в церкви и его оттуда выводят. Позади было слышно только позвякивание посуды, которую убирали со стола.

Хильфе стоял в прихожей и что-то серьезно втолковывал Косту. Он спросил: «Это вас?» — и тоже был удивлен.

Роу подумал: может быть, это мистер Реннит, но как он меня здесь нашел? Неужели это Джонс? Он склонился над письменным столом миссис Беллэйрс в маленькой, тесной от мебели столовой, не понимая, как его разыскали.

— Алло! Алло!

Но это был не мистер Реннит. Сначала Роу не узнал голоса, он был женский.

— Это мистер Роу?

— Да.

— Вы один?

— Да.

Голос был невнятный, словно трубку прикрыли платком. Откуда ей знать, подумал он, что ему не с кем спутать ее голос.

— Я вас очень прошу уйти из этого дома как можно скорее.

— Это мисс Хильфе? Голос нетерпеливо повторил:

— Да! Да! Ну хорошо, это я.

— Вы хотите поговорить с братом?

— Пожалуйста, ничего ему не рассказывайте. И уходите. Уходите немедленно.

Ему стало смешно. Мысль о том, что в гостях у миссис Беллэйрс может грозить опасность, его забавляла. Он понял, что мистеру Ренниту удалось его переубедить. Но тут же вспомнил, что раньше мисс Хильфе разделяла ту же точку зрения. Теперь что-то переубедило ее. Он спросил:

— А как же ваш брат?

— Если вы уйдете, он пойдет с вами. Приглушенный настойчивый голос действовал ему на

нервы. Он поймал себя на том, что обходит стол кругом, чтобы оказаться лицом к двери, и переступил на новое место, испугавшись, что теперь окажется спиной к окну.

— Почему бы вам не сказать это вашему брату?

— Тогда он и подавно не захочет уйти.

Это было справедливо. Он спросил себя: тонки ли здесь стены? Комната была загромождена всяким хламом, а ему нужно было свободно по ней передвигаться, чтобы иметь возможность отступить. Голос встревожил его своей— убежденностью. Он спросил:

— А Джонс все еще там? Сыщик?

Наступила долгая пауза-она, видимо, подошла к окну. Потом голос зазвучал в трубке неожиданно громко — она отняла платок:

— Там никого нет.

— Вы уверены?

— Никого.

Он почувствовал себя покинутым и рассердился. Какое право имел Джонс бросить свой пост? Кто-то шел к столовой по коридору. Он сказал:

— Я должен прервать наш разговор.

— Они попытаются напасть на вас в темноте, — сказал голос, и в этот момент дверь отворилась. Это был Хильфе. Он сказал:

— Идемте. Вас ждут. Кто вам звонил?

— Пока вы писали записку, я попросил миссис Дермоди, на случай, если я кому-то срочно понадоблюсь…

— Вас кто-то спрашивал?

— Да, сыщик Джонс.

— Джонс? — спросил Хильфе.

— Да.

— У Джонса были какие-нибудь важные новости?

— Да нет… Беспокоится, что меня потерял. Мистер Реннит просит заехать к нему в контору.

— Верный страж Реннит… Когда все кончится, мы поедем прямо к нему,

— Что кончится?

Глаза у Хильфе злорадно и весело блестели:

— То, чего мы не можем пропустить ни за что на свете. — Он добавил вполголоса: — Мне начинает казаться, что мы ошиблись. Тут очень смешно, но совсем не… страшно. — Он дружески взял Роу под руку и легонько потянул за собой. — Сделайте над собой усилие и сохраняйте серьезность, мистер Роу. Смеяться нельзя ни в коем случае. Не забудьте, что она приятельница каноника Толлинга.

Когда они вернулись в гостиную, там явно заканчивались какие-то приготовления. Стулья расставили в круг, и на лицах читалось вежливо скрываемое нетерпение.

— Садитесь, мистер Роу, рядом с мистером Костом, — сказала миссис Беллэйрс, — и мы тогда погасим свет.

Когда тебя мучит кошмар, ты знаешь, что дверь шкафа сейчас приоткроется и оттуда появится нечто ужасное, хотя не представляешь себе, что именно…

Миссис Беллэйрс повторила:

— Если вы наконец сядете, мы сможем погасить свет. ¦— Простите, но мне нужно уйти.

— Ах, но теперь вы не можете уйти! — воскликнула миссис Беллэйрс. — Не правда ли, мистер Хильфе?

Роу поглядел на Хильфе, но светло-голубые глаза поблескивали без всякого сочувствия,

— Конечно, ему незачем уходить, — сказал Хильфе. — Мы оба останемся. Зачем же мы тогда пришли? — Он слегка подмигнул, когда миссис Беллэйрс с неуклюжей игривостью заперла дверь, положила ключ к себе за вырез платья и погрозила им пальцем:

— Мы всегда запираем дверь, чтобы нас ни в чем не заподозрил мистер Кост.

Когда тебя мучит страшный сон, убежать ты не можешь, ноги словно налиты свинцом, ты не можешь отойти от зловещей двери, которая чуть заметно приотворяется. Но то же происходит и в жизни: иногда легче умереть, чем устроить скандал. На память ему пришла та, другая: она не захотела поднимать шум, тоскливо сдалась и выпила молоко…

Он вошел в круг и сел слева от Коста. По правую руку от него сидела мисс Пэнтил. Рядом с миссис Беллэйрс сидели доктор Форестер и Хильфе. Он не успел разглядеть, как сидят остальные, — свет погас.

— Теперь все мы возьмемся за руки, — сказала миссис Беллэйрс.

Маскировочные шторы были спущены, и в комнате воцарилась почти полная темнота. Рука Коста, которую держал Роу, была горячей и липкой, а у мисс Пэнтил — горячей и сухой. Это был первый спиритический сеанс, на котором присутствовал Роу, но боялся он совсем не духов. Он жалел, что Хильфе не сидит рядом, и все время ощущал темную пустоту комнаты за спиной, где могло произойти все что угодно. Он попытался высвободить руки, но их крепко держали. В комнате стояла полнейшая тишина, над правым глазом у него повисла капля пота, потом она стекла ниже, смахнуть ее он не мог, а она щекотала ему веко. Где-то в другой комнате заиграл патефон.

Он играл и играл что-то приторное и звукоподражательное, кажется Мендельсона, — все время рокотали волны, и эхо отдавалось в пещерах. Наступила пауза, потом иголку отодвинули назад, и мелодия повторилась снова. Все те же волны безостановочно бились в те же гроты. Снова и снова. Но за этими звуками Роу стал различать человеческое дыхание — людские тревоги, опасения, взволнованность. Легкие мисс Пэнтил издавали странный сухой свист. Кост тяжело и ровно дышал, но не так тяжело, как кто-то другой, трудно выдыхавший воздух в темноте. А он прислушивался и ждал. Услышит ли он шаги за спиной и успеет ли освободить руки?