Эдуард не рассказал мне, что обсуждал с Георгом, хотя именно с Георгом у мужа были наиболее сложные отношения. А я в очередной раз пожалела, что рядом нет моей матери: мне так нужен был ее совет! Несколько недель Георг бродил по дворцу с надутой физиономией, по-прежнему отказывался с нами обедать и делал вид, что опасается даже присесть за стол, а от меня шарахался, словно я одним взглядом способна была превратить его в камень. Затем он вдруг объявил во всеуслышание, что Изабелла, которая была на сносях, серьезно больна, что на нее явно плохо действует здешний воздух, а потому они немедленно уезжают из дворца.

— Ну что ж, может, оно и к лучшему, — весело заключил Энтони, как-то утром возвращаясь вместе со мной после мессы.

Мои фрейлины следовали за нами, одна лишь леди Маргарита Стэнли осталась в часовне, преклонив колени перед образами. Она вообще молилась так, словно была повинна во всех смертных грехах перед самим Святым Духом, но я-то знала: ни в чем таком она не повинна. Она даже ложе со своим мужем не делила и, по-моему, была начисто лишена влечения к мужчинам. Но я догадывалась, в чем ее единственный грех, что способно пробудить дикие желания в девственно чистой ланкастерской душе леди Маргариты: ее тайные честолюбивые планы.

— Георг уже и так заставил всех задаваться вопросом, — рассуждал между тем Энтони, — чем так обидел и разгневал его Эдуард. И потом, Георг ведь попросту постоянно поносил вас обоих. Распускал мерзкие слухи, и теперь вокруг только и делают, что судачат о том, похож ли принц Эдуард на своего отца, и откуда вообще известно, что принц действительно сын Эдуарда, ведь на свет он появился в убежище, где никого из достойных свидетелей не было. В общем, я попросил у Эдуарда разрешения вызвать Георга на поединок. Пояснил, что не могу допустить, чтобы Георг так о тебе отзывался, и хочу защитить твое имя.

— И что тебе ответил Эдуард?

— Что будет лучше, если я постараюсь не обращать на Георга внимания. А бросив ему вызов, я лишь окажу поддержку его лживым сплетням. В общем, Эдуард прав, только мне эта идея совершенно не по душе. Ведь этот мерзавец Георг поливает грязью не только тебя, но и всю нашу семью, и даже нашу мать.

— А уж как он оскорбляет своих родных, — заметила я. — Да, он считает нашу мать ведьмой, но ведь свою-то собственную мать он и вовсе шлюхой называет. Вот уж кто действительно не боится оклеветать кого-то напрасно. Странно только, отчего его мать не прикажет ему заткнуть свою вонючую пасть.

— Думаю, она уже пыталась это сделать. Да и Эдуард не раз упрекал брата в личной беседе. Но Георга этим не остановить. Злоба из него так и брызжет.

— По крайней мере, теперь его при дворе не будет. И он уже не сможет вечно шептаться по углам с придворными и отказываться от участия в танцах.

— Но только до тех пор, пока он не начнет снова плести против нас заговор. Ведь когда Георг окажется у себя дома, в окружении своих сторонников, Эдуарду уже ничего не будет известно о том, кого Георг призвал на помощь, пока тот снова не соберет войско и не поднимет очередной мятеж, который Эдуарду придется вновь подавлять.

— О нет, теперь Эдуард все выяснит заранее, — возразила я. — За Георгом будут постоянно следить люди Эдуарда. Даже у меня есть там оплачиваемый шпион, а уж у Эдуарда их десятки. И я узнаю, что Георг собирается делать, прежде чем он это сделает.

— И кто же твой шпион? — спросил Энтони.

Я улыбнулась.

— Точнее, шпионка. Совсем необязательно быть мужчиной, женщина тоже может вовремя все увидеть, понять и передать сведения по назначению. В доме Георга служит… одна моя знакомая, она мне все и докладывает.

Моя шпионка Анкаретта, посылая мне еженедельные отчеты, сообщала, в частности, что Георг действительно получает письма из Франции от нашего злейшего врага. Затем перед Рождеством Анкаретта написала, что здоровье Изабеллы, жены Георга, значительно ухудшилось. Маленькая герцогиня, родив своего четвертого ребенка, так и не сумела оправиться после родов. Она все больше слабела, совершенно перестала сопротивляться недугу и утратила волю к жизни, а в последние дни и вовсе ни с кем не желала общаться. В итоге тихая и безмолвная Изабелла умерла.

Я помолилась за спасение ее души. Я всегда искренне ей сочувствовала. Все-таки бедняжке Изабелле ужасно не повезло в жизни. Ее отец, лорд Уорик, обожал свою дочь и рассчитывал сделать ее герцогиней, а потом — даже и королевой. Однако вместо красавца-короля она получила в мужья вечно надутого младшего сына Йорков, который дважды становился перебежчиком и предателем. Первенца своего Изабелла потеряла на том корабле, который попал в бурю близ Кале, где колдовской ветер не дал судну войти в гавань; затем она родила еще двоих детей, Маргариту и Эдуарда, которые теперь остались без матери. Маргарита была чудесной умненькой девочкой, а вот Эдуард соображал очень медленно и, судя по всему, был просто дурачком. Да поможет им Бог, думала я, ведь теперь Георг — их единственный родитель. Разумеется, я послала ему письмо, выразив глубочайшие соболезнования, и весь наш двор облачился в траур, оплакивая ее — дочь великого графа, «делателя королей», и жену герцога Кларенса, который приходился королю родным братом.