деревням — не стоит увеличивать свои шансы на столкновение с ними. Дни напролет я проводила со своим маленьким Генри; я сидела рядом, пока он занимался с учителем, которого пригласил для него Джаспер, а по утрам мы вместе катались верхом, после чего я наблюдала, как он тренируется, нанося удары маленьким копьем по мишени, специально установленной Джаспером в поле за конюшнями. Мы вместе ездили на Артуре к реке, вместе ловили рыбу, а потом велели слугам разводить на берегу костер и жарить наш улов на огне, насадив его на палочки. Я подарила Генри множество игрушек, настоящую книгу и нового пони, я старательно перевела с латыни на английский и собственноручно переписала для него все необходимые дневные молитвы. Я играла с ним в прятки и в карты, пела ему детские песенки и читала по-французски. Я лично укладывала его спать, а потом весь вечер придумывала, чем бы развлечь его завтра. Утром я будила его с улыбкой и никогда не наказывала — эту возможность я предоставила его учителю. Я ни разу не бранила его за то, что он весь перепачкался, и не посылала немедленно переодеться, считая, что уж об этом-то вполне может позаботиться и его нянька. Я была для него идеальным товарищем по играм, всегда веселым, всегда готовым к новым затеям, я всегда с радостью предоставляла ему право самому выбирать занятие, всегда с улыбкой позволяла ему побеждать. И каждый вечер, когда он преклонял колена в молитве, я опускалась с ним рядом. Но каждый вечер, что бы мы с ним ни делали в течение дня, он молил Бога вернуть ему дядю Джаспера и позволить им быть вместе.
— Почему ты так сильно скучаешь по Джасперу? — спросила я, подтыкая под сыном одеяло и очень стараясь, чтобы голос мой звучал беззаботно и в нем не чувствовалось ни капли ревности.
Личико Генри на белой подушке сразу осветилось при упоминании о дяде — любое слово о Джаспере вызывало у сына улыбку.
— Он мой господин, а я его слуга, — пояснил Генри с простотой и достоинством рыцаря. — Я всегда буду с ним рядом, мы будем вместе скакать верхом, когда я достаточно подрасту. Для начала мы хотим установить в Англии прочный мир, а когда сделаем это, то вместе отправимся в Крестовый поход. Мы с ним ни за что не расстанемся. Когда я буду взрослым, то присягну ему на верность и стану для него сыном, которого у него никогда не было. Дядя всегда будет моим господином, а я — его верным подданным.
— Но я твоя мать, — заметила я. — И теперь, когда Джаспера нет, взяла на себя обязанность заботиться о тебе.
— Мы с дядей очень любим тебя! — пылко воскликнул мой сын. — И называем нашим светочем. И всегда за тебя молимся, и за моего отца Эдмунда тоже.
— Но я-то сейчас с тобой, — настаивала я, — а твой отец Эдмунд никогда тебя даже не видел. Разве это одно и то же? По-моему, его вообще можно не принимать в расчет. А дядя Джаспер пока в ссылке. Так что я единственная, кто смог приехать к тебе.
Генри повернулся на бок; глаза у него уже закрывались, и густые темные ресницы касались розовых щек.
— Мой дядя, лорд Пембрук, рад приветствовать тебя в замке, — тихо пробормотал он, засыпая. — Мы оба рады приветствовать тебя…
И, не окончив фразу, он погрузился в сон. Я обернулась и обнаружила, что мой муж молча стоит в дверях, прислонившись к каменному косяку.
— Ты это слышал? — обратилась я к супругу. — Он только и думает, что о Джаспере! Он молится в равной степени и за меня, и за своего отца, которого даже не видел, который умер еще до того, как он появился на свет. Я так же далека для него, как наша королева.
Муж положил руку мне на плечо, и я, вдруг страшно обрадовавшись этой ласке, прижалась к нему. Он обнял меня и, пытаясь утешить, сказал:
— У мальчика светлая голова, просто ему нужно время получше с тобой познакомиться. Ты не должна торопить его. Он так долго прожил с Джаспером, что Джаспер для него — весь мир. Ничего, скоро он будет больше знать о тебе, больше тебя понимать, только сама будь терпелива. И потом, разве это плохо — быть для него королевой? Ты ему мать, а не нянька. Почему бы тебе действительно не быть для него светочем, маяком, той, что направляет его на путь истинный? Он уже научился у Джаспера искусству любить тебя на расстоянии. И это ему понятно. Зачем же тебе становиться для него кем-то еще, кто уже не будет освещать ему дорогу?
ОСЕНЬ 1461 ГОДА
Нас разбудил гром набата, и я, испуганно вскочив с постели и набросив халат, побежала в детскую. Мой сын уже натягивал штаны и громко требовал принести ему сапоги. Старшая нянька в страхе подняла на меня глаза.
— Ох, госпожа, что это?
Я пожала плечами и выглянула из окна. Решетку ворот как раз торопливо с лязгом опускали; стражники, конюхи и грумы с криками метались по двору. Среди них я заметила сэра Генри; он спокойно и уверенно шел к сторожевой башне, возвышавшейся над воротами замка.
— Я иду вниз, — сообщила я няньке.
— И я с тобой! И я! — пронзительно завопил маленький Генри. — Только мне нужно взять мой меч.
— Меч тебе пока не понадобится, — возразила я, — но пойти со мной я разрешаю, если ты дашь слово, что ни на шаг не отойдешь от меня.
— А можно мне тоже с маленьким графом, госпожа? Ну пожалуйста! — стала просить нянька.
Она явно считала, что я не сумею справиться с мальчиком и он непременно от меня удерет; я даже покраснела от досады, но все же кивнула ей, и мы втроем помчались по каменной лестнице в башню. Мой муж и капитан стражи были уже там; они осматривали крепостную стену, возле которой вился на ветру флаг Уильяма Херберта, а вдоль дороги, ведущей в замок, растянулось его небольшое войско.
— Храни нас Бог, — прошептала я.
Маленький Генри, схватив няньку за руку, потащил ее в дальний угол, откуда было хорошо видно, как внизу поднимают мост над оборонительным рвом.
Заметив испуг на моем лице, мой муж улыбнулся и мягко произнес:
— Вряд ли нам грозит какая-то опасность. Нет сомнений, что Херберт просто получил в дар и этот замок, и, возможно, титул графа. Так что он собирается лишь потребовать то, что причитается ему по праву. А мы для него просто неожиданные гости.
— И что же нам делать?
— Мы передадим ему замок.
— Передадим замок? — Меня настолько потрясли предательские намерения супруга, что я так и уставилась на него с открытым ртом. — Просто возьмем и вручим ему ключи от замка Джаспера? Просто откроем двери и пригласим пообедать?
— Скорее, это он пригласит нас. Если пожелает, — поправил меня муж. — Если, конечно, я и сам не ошибся и этот замок теперь действительно принадлежит ему.
— Неужели ты собираешься просто впустить его?
— Естественно. Именно это я и собираюсь сделать. Если король Эдуард подарил Пембрук Уильяму Херберту, а также доверил ему управление Уэльсом, то мы обязаны вести себя как законопослушные граждане и добровольно передать Херберту то, что ему уже и так принадлежит. Кесарю кесарево, как говорится.
— Этот замок принадлежит нам, Тюдорам! — гневно воскликнула я. — Джасперу Тюдору, а в его отсутствие мне и Генри. Это дом моего сына! Это мой замок!
Супруг лишь покачал седой головой.
— Нет, моя дорогая. Ты забываешь, что на троне новый король, который наверняка будет раздавать и новые поместья, и новые жалованья, и новые должности. Ланкастеру больше не принадлежат ни трон, ни Уэльс, ни даже замок Пембрук. И хоть этот замок действительно был когда-то твоим домом, Йорк все равно подарит его тому, кто успел доказать ему свою преданность. Прежде я считал, что новым хозяином Уэльса
