на хвосте, но выяснилось, что он взял ложный след.
— В таком случае встретимся на рассвете, — любезным тоном завершил нашу краткую беседу мой муж; он поднялся и предложил мне руку. — Идем, Маргарита.
Но я колебалась. Больше всего на свете мне хотелось остаться у камина наедине с Джаспером. Ведь он завтра уедет! И у нас больше не будет возможности пообщаться! Неужели мой муж не понимает, как для меня важно еще хоть немного побыть с ним, с другом моего детства, с опекуном и хранителем моего сына?
К сожалению, на Генри я даже не смотрела, иначе его усталая улыбка подсказала бы мне, что он прекрасно это понимает. И не только это.
— Идем, жена, — мягко повторил он, и в его голосе я уловила приказные нотки.
Джаспер тут же сориентировался в ситуации, встал и почтительно склонился над моей рукой. В общем, пришлось мне отправиться в супружескую постель, оставив моего дорогого, моего сердечного, моего единственного друга в одиночестве у камина, хотя это был его последний вечер в родном замке, некогда служившем домом нам обоим.
Утром я просто не узнала своего сына, настолько этот живой и веселый мальчик отличался от вчерашнего маленького напыщенного лорда. Лицо его светилось восторгом; он превратился в тень своего любимого дяди и бегал за ним всюду, точно веселый щенок. Впрочем, вел он себя безупречно, манеры его были поистине восхитительны — ведь за ним наблюдал дядя Джаспер, — в каждом его движении сквозила радость, и он был просто счастлив, когда, подняв глаза, ловил одобрительную улыбку своего опекуна. Генри с гордостью заменял Джасперу пажа: подавая перчатки, мальчик стоял перед дядей навытяжку; когда конюх протянул поводья коня, Генри поспешно вышел вперед; он даже остановил грума, несущего хлыст, со словами:
— Лорд Пембрук не любит этот хлыст. Принеси тот, что заплетен в косичку.
И грум с поклоном кинулся выполнять это распоряжение.
Они с Джаспером бок о бок прошествовали вдоль выстроившейся во дворе охраны, которая должна была сопровождать нас до Тенби. Генри во всем старался подражать своему дяде — шагал, крепко сплетя руки за спиной, и внимательно заглядывал в лица людей, хотя для этого ему приходилось довольно высоко задирать голову. Время от времени он, как и Джаспер, останавливался и хвалил кого-то за особенно хорошо заточенный клинок или ухоженного коня. В общем, мой сынишка казался уменьшенной копией своего дяди, прославленного полководца, и то, с каким важным видом он осматривал охрану, более всего напоминало один из уроков, какие обычно дают маленькому принцу.
— Каковы планы Джаспера на будущее? — тихо обратился ко мне супруг. — Сдается мне, он тут воспитывает настоящего маленького тирана.
— Он полагает, что вскоре снова будет править Уэльсом, как это делали его отец и дед! — с некоторым вызовом бросила я. — И это еще самое меньшее.
— А что самое большее?
Я отвернулась и промолчала, поскольку знала, каковы в действительности амбиции Джаспера, насколько серьезно его намерение вырастить из моего сына настоящего наследника королевского престола.
— Если бы у его охраны было оружие или хотя бы сапоги, зрелище было бы несколько более впечатляющим, — прошептал мне на ухо муж.
Тут я впервые обратила внимание на то, что многие из людей действительно босы, а из оружия у них только серпы да крючья для обрубки веток. По сути, это был отряд кое-как вооружившихся крестьян, а не настоящих солдат. И я поняла: большая часть закаленного в битвах и хорошо экипированного войска Джаспера полегла в боях под Мортимерс-Кроссом, когда в небе вспыхнули три солнца Йорков, ну а остальные — под Таутоном.
Добравшись до конца выстроившейся шеренги, Джаспер щелкнул пальцами, требуя коня, и маленький Генри мгновенно повернулся к груму, жестами веля поторопиться. Мой сын явно собирался залезть в седло впереди дяди и отправиться в дорогу вместе с ним; и по тому, как уверенно Джаспер вскочил в седло, а затем наклонился и протянул руку Генри, я догадалась, что так они ездили очень часто. Мальчику пришлось встать на цыпочки, чтобы ухватиться за сильную, крупную ладонь Джаспера, но затем он прямо-таки взлетел в седло и, сияя от гордости, уютно устроился в надежных объятиях своего дяди.
— Вперед, — тихо скомандовал Джаспер. — За Господа нашего и Тюдоров.
Я думала, что Генри станет плакать, когда мы доберемся до рыбацкой деревушки Тенби. Джаспер ссадил его на землю и сам спрыгнул с коня, но никуда не ушел, а опустился рядом с мальчиком на колени; его медно-рыжие волосы смешались с каштановыми локонами Генри. Затем Джаспер быстро поднялся, выпрямился и сказал:
— Как настоящий Тюдор, да, Генри?
— Как настоящий Тюдор, сэр! — откликнулся мой маленький сын, с обожанием глядя на дядю.
Они обменялись торжественным рукопожатием, и Джаспер от избытка чувств так хлопнул племянника по спине, что тот чуть не упал. Затем, повернувшись ко мне, Джаспер воскликнул:
— Ну что ж, пожелай мне счастливого пути! Не люблю долгих прощаний.
— Счастливого тебе пути, — произнесла я дрогнувшим голосом, не осмелившись в присутствии мужа и охраны прибавить хоть что-нибудь.
— Я сразу же напишу, — пообещал Джаспер. — А ты береги нашего мальчика, только смотри не испорти его.
И я вдруг разозлилась: с какой стати он указывает мне, как я должна обращаться со своим собственным сыном? Некоторое время я не могла вымолвить ни слова, потом, прикусив губу, все же сухо ответила:
— Да, конечно. Буду его беречь.
Но Джаспер уже прощался с моим мужем.
— Спасибо, что приехал, — искренне благодарил он. — Я рад, что передаю Генри в руки человека, который сможет не только обеспечить его безопасность, но и — в этом я ни капли не сомневаюсь — стать ему настоящим опекуном.
Мой муж поклонился и тихо произнес:
— Желаю удачи. Не тревожься, я позабочусь о них обоих.
Джаспер резко повернулся и хотел уже идти на корабль, но вдруг замер, подошел к Генри, подхватил его на руки и крепко прижал к себе. Затем так же быстро выпустил мальчика, осторожно поставив на землю. Я успела заметить, что голубые глаза Джаспера полны слез. Более не медля, он взял коня за повод и стал осторожно сводить его по сходням на борт судна; за ним последовали еще человек десять. Остальные ждали нас в сторонке; было видно, что они сильно огорчены отъездом своего господина и боевого командира. Оказавшись на палубе, Джаспер сразу крикнул шкиперу, что можно отплывать.
Убрали чалки, подняли паруса. Сначала мне показалось, что судно не тронулось с места, но потом паруса встрепенулись и захлопали. Ветер и сила прилива относили корабль все дальше от небольшой каменной пристани. Шагнув вперед, я обняла за плечи моего маленького сына и почувствовала, что он весь дрожит, как новорожденный жеребенок. Он же, ощутив мое прикосновение, даже головы не повернул, а все продолжал смотреть вслед удалявшемуся судну, надеясь напоследок разглядеть на корме своего любимого дядю. И лишь когда корабль превратился в едва различимую точку на горизонте, он судорожно вздохнул и поник; его плечи под моими ладонями вздрагивали от затаенных рыданий.
— Хочешь поехать вместе со мной на Артуре? — тихонько предложила я сыну. — Ты можешь сидеть впереди, как с Джаспером.
— Нет, миледи, спасибо, — учтиво отказался он, подняв на меня глаза.
Все последующие недели, которые мы провели в замке Пембрук, я полностью посвящала себя сыну. Встреча на большой дороге с вооруженным отрядом солдат вряд ли намного лучше встречи с бандой обыкновенных разбойников, а потому мой муж справедливо рассудил, что в это неспокойное время лучше не торопиться домой, а немного переждать в Пембруке, пока все солдаты не разбредутся по своим городам и
