– Ты же не хочешь потерять работу, верно? Рид кивнул и коротко вздохнул, неохотно идя на попятную.

– Но без охранника я на Пороховую реку не поеду, – предупредил он, – хоть сразу увольняйте, ясно? Найдите мне хорошего стрелка, чтобы прикрывал спину, и я сделаю все, как надо.

Если на тропу войны не вставали арапахо, это делали племена черноногих или кроу, а к ним зачастую присоединялись отряды сиу. Рид не мог их за это винить. Индейцам нелегко было бесстрастно наблюдать, как на их землях множатся поселения белых. Останься он с соплеменниками матери – и сам бы, верно, сейчас убивал белых людей вместе с прочими воинами племени. Тем более что с луком и стрелами Рид умел обращаться куда лучше, чем с ружьем.

На рассвете следующего дня он уже сидел на козлах фургона. Глубоко вдохнув морозный воздух, Рид хлестнул широкими ременными вожжами по спинам мулов.

Рядом с ним сидел юный стрелок, откликавшийся на имя Бретт Скоггинс. Он был восторжен, как щенок, и так же неуклюж, с чересчур длинными руками и ногами. Тем не менее этот мальчик без труда мог попасть в любую цель, а его блестящие голубые глаза были по-орлиному зорки. Он беспрерывно жевал табак, и потому зубы у него, несмотря на молодость, уже были коричневого цвета. Приглядевшись к нему, Рид решил, что мальчишке никак не больше восемнадцати. Вскоре выяснилось, что править фургоном ему неинтересно – он предпочитал трястись за спиной Рида, зорко наблюдая за дорогой и окрестностями.

Рид всей душой сожалел, что отправил Тресси и Калеба в Вирджинию одних. Но ведь сколько ни ломай голову – другого выхода нет. Но все равно его мучил страх за Тресси. Черт подери, ведь мог же он попросту не отпустить ее в это опасное путешествие! Поселились бы где-нибудь все вместе, и пусть катятся к дьяволу ее мстительные планы и его опасное прошлое!

Юный Бретт все молол языком, и вдруг в его речи промелькнуло имя Квонтрилла. Рид с усилием отогнал от себя соблазнительное видение – рыжие, пронизанные солнцем кудри, зеленые сияющие глаза, бархатистая округлость нагой высокой груди… Не время здесь и не место предаваться пустым мечтаниям.

– Что ты там говорил, Скоггинс?

– Да просто спросил, слыхал ли ты насчет Квонтрилла.

– Ты имеешь в виду этот ужас в Лоуренсе? Угу, слыхал.

– А после Лоуренса люди Квонтрилла устроили налет на Бэкстер-Спрингс, в Канзасе. Убили шестьдесят пять солдат-янки.

Рид пожал плечами. На войне всегда убивают солдат. Это, с его точки зрения, было вполне естественно. Иное дело – женщины и дети, убитые в Лоуренсе. Ведь это было настоящее преступление. Рид будет до конца своих дней благодарить господа за то, что ушел из отряда прежде, чем Квонтрилл принялся за такие злодейства.

– Ходят слухи, что отряд Квонтрилла направляется в Кентукки на переформирование. От души надеюсь, что там уж они никого не убьют.

– А с какой стати? Они же все-таки воюют на стороне конфедератов, стало быть, и сами конфедераты.

– Как же! – фыркнул юноша. – Квонтрилл и его люди – самая обычная банда. Всех бы их подвесить на солнышке, а то и заживо кожу содрать.

Рид скривил губы в невеселой усмешке. Мальчик явно повторяет то, что слыхал от солдат из форта Ларами, которым наскучило сидеть без дела в этой глуши, вдалеке от войны. И все же слова Бретта ему не слишком понравились. Если кто-нибудь в один прекрасный день свяжет имя Рида Бэннона с бандитами Квонтрилла, как бы ему самому не заплясать в петле.

Законы в здешних краях исполняются от случая к случаю, а роль судей по большей части берут на себя отряды добровольцев, которые предпочитают вершить скорый суд с помощью веревки и ближайшего сука. Причем не откладывая дело в долгий ящик.

Бретт прервал эти размышления, бесцеремонно ткнув Рида в бок прикладом ружья.

– Эй, я спрашиваю, куда это ты так торопишься?

– А? – очнулся тот и с изумлением увидел, что мулы несутся галопом, в знак протеста прижав к спинам длинные уши. Рид поспешно перевел бедолаг на легкую рысь – не дай бог, фургон опрокинется. Дорога при такой погоде и без того достаточно опасна, хотя колеса фургонов, довольно часто проезжающих по тракту, все время перемалывают ледяную корку в безобидное крошево.

Примерно около полудня Рид нагнал пассажирский дилижанс, и они некоторое время ехали вместе. Стемнело, и впереди показалась станция, сулившая всем недолгий отдых. Рид оставил своего спутника распрягать мулов, а сам направился в дом, чтобы выпить горячего кофе. Будь сейчас на месте Бретта старина Чим, они разбили бы лагерь, но сейчас Рид не видел в этом необходимости. Спать они с мальчишкой могут и под фургоном, а ужин купят на станции. Войдя в тесное бревенчатое строеньице, Рид подождал, пока не обслужат пассажиров дилижанса. Среди них оказалась женщина, и он никак не мог оторвать от нее глаз.

Вид у нее был измученный, ясно, что ей пришлось нелегко. Рид мог только гадать, что занесло ее в этот негостеприимный край. Скорее всего, годам к сорока она окончательно подорвет себе здоровье и умрет, не выдержав тягот сурового и скудного существования. Каково-то приходится Тресси и малышу? Рид надеялся, что она не осталась без работы и крова.

Во время скудного ужина Бретт больше помалкивал, потом так же молча расстелил на стылой земле холст и одеяла. В горах такая молчаливость была обычной, и в тишине чересчур легко приходили непрошеные мысли.

Что, если Тресси пришлось поступиться слишком многим, чтобы не умереть с голоду? Закрыв глаза, Рид никак не мог прогнать мучительные видения – чужие, грубые руки терзают и мнут ее нежную, сладкую плоть… Господи, как же он мог поступить так бесчувственно? Почему не остался с ней, не уберег, не защитил от беды?

Вконец измученный этими мыслями, он долго ворочался без сна. Бретт, дремавший рядом, что-то бормотал и норовил придвинуться ближе, чтобы не растерять драгоценное тепло. Когда наконец Рид забылся нелегким сном, ему приснилась Тресси, но всякий раз, когда он протягивал к ней руки, она