тебя щедрее, чем сам конунг Вальдемар!

Егор хотел сказать, что делает это не ради награды, но лишь улыбнулся в ответ хмельной улыбкой. Голова у него шла кругом.

Торт тоже был пьян, отчего грозное лицо его приобрело добродушное выражение. Обняв Егора за плечи, гигант задушевно проговорил:

— Знаешь, Волчок, а мне здесь нравится. В нашем времени меня считали уродом, а здесь я нормальный человек. Такой же, как остальные.

— Не стоит себя недооценивать, здоровяк, — ободряюще сказал ему Егор. — Здесь ты тоже изрядный страшила.

Выпив еще один рог вина, Торт зашептал Егору на ухо:

— По правде говоря, брат, мне немного не по себе. Среди людей нет ни одного, с кем я не вызвался бы сразиться, но темные твари… — Торт качнул белобрысой, массивной головой. — …Они меня пугают, Волчок.

Егор глотнул вина и насмешливо изрек:

— Я бы тебе посоветовал запастись подгузниками, но здесь их не продают.

По румяному лицу Торта пробежала тень. Заметив это, Волчок миролюбиво добавил:

— Не бери в голову. Даже если напрудишь в штанишки, я сделаю вид, что не заметил. — Егор засмеялся и подставил рог виночерпию.

Выпив вина, он вновь подозвал виночерпия. Спустя полчаса он сказал Торту:

— Не знаю, как ты, брат, а моя душа просит песни.

— Наш храбрый Вульфгар хочет произнести вису! — крикнул кто-то.

— Пусть произнесет! Слово Вульфгару! — заголосили викинги.

Волчок поднялся со скамьи. Пошатнулся, но устоял на ногах. Затем набрал полную грудь воздуха и запел:

Викинги слушали удивленно и внимательно. А в Егора словно черт какой вселился — пел он проникновенно, душевно, голосисто:

Закончив петь, Волчок рухнул на скамью.

— Что это за виса? — спросил князь Владимир.

— Песня. Про оборотня, — ответил Егор.

— Про волколака? — уточнил воевода Добрыня.

Егор кивнул:

— Ага.

— Ишь ты. Видать, и у нежити лесной бывают тоскливые часы.

— А у кого их не бывает? — Егор вновь подозвал виночерпия. Посмотрел, как тот наполняет рог вином, вздохнул и сказал: — Всякая тварь живая тоскует.

— Да разве ж оборотни живы? — усмехнулся кто-то из викингов.

— А разве нет? — парировал Егор.

— Волколаки — навроде упырей. Одна только плоть без всякого характера.

— Плоть тоже может тосковать, приятель. Да и попробуй отдели одно от другого — плоть от характера, ногти обломаешь.

Егор вздохнул и снова взялся за выпивку. Вскоре он был настолько пьян, что душа его потребовала танцев. Под одобрительные возгласы викингов он вскочил со скамьи и, пустившись в пляс, громко запел:

Викинги тоже пустились в пляс, а ноги Волчка подкосились, и он, пьяно улыбнувшись, повалился на пол.

Утренний свет, бледный и холодный, упал Егору на лицо. Он открыл глаза, приподнялся на скамье и поморщился от головной боли. В черепе загудел колокол, к горлу подкатила тошнота.

— Как ты себя чувствуешь, Волчок? — пробасил с соседней лавки Торт.

Егор разлепил сухие губы и сипло ответил:

— Как окурок в пепельнице.

Торт встал с лавки и вышел за дверь. Вскоре он вернулся с ковшом ледяной воды.

— Выпей — полегчает, — предложил белобрысый гигант, протягивая ковш Егору.

Волчок поднес ковш с ледяной водой ко рту и сделал несколько жадных глотков. Вытер рот рукавом рубахи и хрипло выдохнул:

— Уф-ф…

Потом снова лег на лавку, мучительно морщась.

— Знаешь, а эти викинги мне понравились, — сказал Торт.

— Да ну? — Егор мрачно усмехнулся. — Ну так зафренди их в контакте.