На Париж опускалась ночь, по-прежнему шел дождь, и все вокруг напоминало серое вязкое болото. Поль взглянул на часы: 20.30.

– Чего мы ждем, Шиффер? Нужно сегодня же вытрясти душу из Мариуса и…

– Терпение. Концерт скоро начнется.

– Какой концерт?

Шиффер заерзал на сиденье, расправляя складки плаща.

– Я уже говорил тебе – у Мариуса зал на Страс-бургском бульваре. Бывший порнокинотеатр. Сегодня вечером там концерт. Его телохранители обеспечивают порядок. – Он подмигнул. – Идеальный момент, чтобы взять его тепленьким. Так что давай, поехали. Сворачивай на Шато-д'О.

Поль нехотя послушался. Мысленно он решил дать Циферу этот шанс – один-единственный.

Если в зале у Мариуса случится «облом», он немедленно отвезет его прямиком в Лонжер, в приют. Он ничего не мог с собой поделать – ему не терпелось увидеть этого дикаря за работой.

– Припаркуйся за Страсбургским бульваром, – приказал Шиффер. – Если начнется заварушка, мы испаримся через запасный выход.

Поль так и сделал, остановившись на углу улицы Бушардона.

– Забудь и думать о заварухе, Шиффер.

– Передай мне снимки.

Поль поколебался мгновение, но все-таки протянул отставному сыщику конверт с фотографиями жертв. Шиффер улыбнулся, открывая дверцу.

– Если не будешь мне мешать, все пройдет как по маслу.

Поль вышел из машины, мысленно пообещав своему случайному напарнику: «Один шанс, птенчик. Не больше».

Вибрация в зале была такой сильной, что остальные ощущения попросту исчезали. Ударная волна пробегала по телу, заставляя позвонки дрожать, как пластинки вибрафона.

Поль инстинктивно втянул голову в плечи и сложился пополам, словно хотел избежать ударов наотмашь по печени и ушам.

Он заморгал, привыкая к дымному полумраку и лучам прожекторов, пронзавших пространство со сцены.

В конце концов он смог разглядеть убранство зала. Резные золоченые балюстрады, колонны из искусственного мрамора, люстры под хрусталь, тяжелые занавеси алого цвета… Шиффер говорил о бывшем кинотеатре, но китчевая обстановка напоминала скорее старое кабаре, кафешантан, оперетку, где напомаженные призраки упорно отказывались уступить место на сцене тяжелым «металлистам».

На эстраде бесновались музыканты, выкрикивая вечные «fuckin'» и «killin'». Обнаженные по пояс, обливающиеся потом, они держали гитары и микрофоны, как боевые автоматы, до невозможности возбуждая первые ряды слушателей, то и дело устраивавших «волну».

Поль покинул бар, спустился в зал и нырнул в толпу, чувствуя, как в душе просыпается сладкая ностальгия: буйное пого, четыре аккорда, которые он выучился играть на чьей-то старенькой гитаре (он ее потом продал – струны почему-то напоминали ему располосованное окровавленное сиденье такси отца).

Внезапно он понял, что потерял из виду Шиффера, обернулся и попытался отыскать его среди посетителей, стоявших со стаканами в руках на ступеньках рядом с баром. Шиффера среди них не было.

Внезапно над ухом у него раздался вкрадчивый голос:

– Употребить не хочешь?

Поль обернулся. Перед ним стоял тип с зеленовато-бледным лицом и в бейсболке.

– Что?

– Есть чумовой «Черный Бомбей».

– «Черный» что?

Незнакомец наклонился, приобнял Поля за плечо.

– «Черный Бомбей». Голландский «Бомбей». Ты откуда свалился, чувак?

Поль высвободился и сунул парню в рожу свое удостоверение.

– Вот откуда. Вали отсюда, пока я тебя не забрал.

Дилер словно в воздухе растворился – как не было. Поль несколько мгновений созерцал свою полицейскую карточку, думая о пропасти, отделявшей сегодняшний рейв от концертов времен его молодости: суровый страж общественного порядка, неподкупный борец с криминалом, не боящийся разворошить муравейник. Думал ли он в двадцать лет, что такое возможно?

Кто-то с силой хлопнул его по спине.

– Все в порядке или как? – прокричал ему в ухо Шиффер. – Давай-ка соберись, дружок!

Поль обливался потом. Он попытался сглотнуть слюну, но не смог. Все вокруг него плыло, дрожало и колебалось; вспышки света выхватывали из темноты искаженные, словно рассеченные по диагонали, лица