Плоды маленькие, похожие на светло-желто-зеленые яблоки. Самые крупные едва ли крупнее сливы. Все спелые, ужасно сладкие. Внутри сиреневые.

– Зря мы с голодухи на фрукты налетели.

– А вон, доктор тоже ест, значит, можно.

– Дикая груша – лучшее средство против поноса – с умным видом изрекает доктор. – Но вы, друзья, правы, на пустой желудок много нельзя. – К доктору возвращается строгость. Он прячет полную горсть миниатюрных фруктов в карман и с важным видом отходит от дерева. С поляны уходит три дороги.

– Налево пойдешь – голову сложишь, на право – коня потеряешь...

– А прямо пойдешь – козленочком станешь!

– За козла ответишь, – беззлобно шутит Дима Козлов. – Кстати, эта развилка есть и на карте. – Командир снова серьезен. – Обе дороги ведут в одно место. Только одна идет вдоль ЛЭП, а другая вдоль ущелья.

– Командир, а третья?

Капитан махнул рукой – пошли прямо.

Блокнот, в котором только что делал записи, прячу в карман, чтобы догонять. Треснула ветка. Вздрагиваю. Сзади стоит и улыбается прапорщик Алексей Самохин. Напугал! Он идет последним и охраняет нашу колонну с тыла.

13.10.

Ноги уже привыкли к нагрузке. Но это еще едва ли третья часть пути. С ужасом думаю про обратную дорогу.

– Корреспондент, стой. Вода. – Дима достал из кармана ручку, вынул из нее стержень и наклонился в щель между сросшимися стволами дерева. Затем передал свою трубочку мне.

– Только глубоко не суй, чтобы гадость со дна не полезла. На поверхности воды плавает какая-то мошка. Я осторожно окунаю ручку – чтобы ни ее не задеть, ни дно.

Идем не быстро. Успеваю делать записи на ходу. Умудрился еще ни разу не упасть, хотя под ноги не смотрю вовсе. И все-таки отстаю. Замыкающий меня ждет, оглядываясь по сторонам. Прячу блокнот в карман и бегом догоняю остальных.

Посреди дороги большая, грязная лужа, истоптанная коровьим стадом.

– Кто хочет воды? Гусейн присел у дерева.

– Чистая питьевая вода.

Привык к его шуткам и розыгрышам – это же для скота!

– Да не эта, вон там, внизу.

Внизу ручей. Чистая горная вода. Жизнь снова стала сочной и яркой, как в рекламе хрустальной свежести. Вниз идет солдат с флягой. Пьет сам и несет всем. Фляга идет по рукам. Слышны бульки. Два-три глотка – и другому.

– Оказывается, как хорошо ходить с флягой!

– Много не пей. Кем бы ни стал, а отвечать все равно за козла придется. – Мага шутя озирается на замполита. Но тот смотрит в карту, сверяя наш маршрут с компасом. Ему не до шуток.

Где-то далеко-далеко раздался артиллерийский разрыв. За ним другой.

– Тщ! – прислушиваемся. Может, там без нас началась, наконец, операция?

Нет, в тумане ничего не начнется.

13.25.

Рядом с дорогой валяется два отстрелянных гранатомета.

– Давно брошены?

– Внутри уже букашки бегают. – Мага нюхает ствол. – Запаха нет. Может, неделя, может месяц, но не с прошлой зимы, это точно.

13.35.

Заблудились.

– Я балдею с нашей карты. Нет этих дорог! – замполит сверяет карту с жизнью. – Ну-ка, посмотри, куда это ущелье упирается.

Солдат лезет на дерево.

– Там коровы пасутся!

– Во, коровы! И больше ничего не надо! А то без жратвы возвращаться как-то не того. – Гуся почесал затылок.

14.00.

Дорогу нашли.

Крутой каменистый спуск. Слева обрыв. Стоп. Командир сомневается в правильности пути. Но вот речка, вот дорога. Солдат кричит: «А вот и ЛЭП!» А я ничего этого не вижу. Куда они смотрят?

14.10.

Вышли на площадку над селом. Привал.

– В село заходить будем? – Это Гуся.

– Нет, мимо пройдем! А зачем шли?

– Я думал, воровать.

– Это же Гуся! Шутник.

Шаро-Аргун как на ладони. Значит, и нас оттуда видно.

– А может, напрямую ломанем? Это ж какой крюк нам по серпантину выписывать!

– Напрямую ближе, но дольше. Если хочешь ноги поломать, иди. А вот то, что нас видно, как в тире, – это не правильно. Надо побыстрее отсюда сваливать. – Мага, как всегда, идет первым.

Жарко. Неужели был туман, дождь, холод, две ночи на земле? Здесь, на тысячу метров ниже – солнце.

От ходьбы по скосу болят ступни и правое колено.

Выходим в долину. Внизу шумит речка, но за деревьями ее не видно.

Совещание.

– Трое пусть останутся перед входом в селение. Мало ли что.

– Пусть останутся Амир, Мага и Гуся. А то скажут, духи переодеваются в нашу форму и бродят как хотят.

– Останется снайпер – раз, связист – два. Ты старший, – капитан обращается к Маге. – Останетесь в последней «зеленке» над селом.

14.30.

До села триста метров. Чьи-то свежие окопы преграждают дорогу. Осторожно идем дальше.

На карте это земля наша. На деле – мы идем сейчас по ней, как воры, укрываясь в тени, готовые стрелять на любой шорох в кустах.

Боевики тоже прячутся, но не от местных жителей. Для них каждый встречный может оказаться родственником.

Для нас – предателем.

Как нас встретят в селе? Хлебом-солью на пороге или автоматной очередью из-за угла?

Село тянется вдоль единственной улицы вниз, туда, где шумит горная река. Читаю название – улица «Заречная». Не какая-нибудь «имени Шамиля Басаева», а наша в доску – Заречная!

Село нельзя назвать бедным. На обочине и во дворах стоят трактора и КамАЗы. Все окна застеклены, все крыши покрыты шифером или даже оцинкованным железом – величайший дефицит в горах. А ведь зимой здесь шли бои и почти все было разрушено.

Теперь разрушенной остается только школа. Ее не восстанавливают, чтобы показать международным комиссиям как факт варварства российских войск.

Два человека, издалека завидев вооруженных людей, входящих в село, растворились в одном из дворов. Успел только рассмотреть, что это молодые парни. И вроде бы без оружия.

– Все остаются здесь, я вперед. Следом Гуся. Из виду нас не упускать! Оружие на людей не наводить!