казаться пустым.
– У-у-у! Тут все очень серьезно! Банда Гринева-младшего соперничает с компанией племянницы Джада Лю…
– У Олега что, есть младший брат?
– Ага. Ему одиннадцать… Племяннице Лю – девять… Оба – заводилы… В общем, город стоит на ушах… Кстати, знаешь, как его называют?
– Кого – брата Гринева?
– Объект «А-1»! – фыркнул Волков.
– Неа…
– Официальное название, принятое комиссией – Парк-сити. Но Линда оказалась с ним категорически не согласна. По ее мнению, место, где одновременно обитают Волковы, Орловы и всякие там Демоны, должно называться Зоо-Парком. И никак иначе. В общем, если услышишь фразу «полетели в Зоопарк» – это значит «домой»…
– Не звучит… – усмехнулась я. – Да и несолидно как-то… Парк-Сити – благозвучнее… Кстати, Викки, а почему мы ни разу не были на местном пляже?
– Не знаю… – тут же отозвался он. – Кстати, а что нам мешает исправить это досадное упущение прямо сейчас?
…Идти по ночному городу под руку с Виктором оказалось так здорово, что, выбравшись на пляж, я даже пожалела, что выбрала дом так близко к морю. Ведь такие прогулки стоило сделать традицией. Потом появилась мысль о том, что думать о традициях стоит исключительно в мирное время. Чуть позже мысли перескочили на посещение спецблока Комплекса, и из моей головы тут же вымело все остальное.
В общем, добравшись до пляжа, я сорвала с Волкова рубашку, и, бросив ее на песок, улеглась на спину. Потом, с трудом дождавшись, пока Вик усядется рядом, закинула руки за голову и томно потянулась. А когда Волков склонился над моим лицом, хрипло прошептала:
– Слышь, Викки, а ведь у нас будет ребенок…
Глава 27. Виктор Волков.
– Слышь, Викки, а ведь у нас будет ребенок…
У меня тут же отвалилась челюсть. А через секунду напрочь испортилось настроение: тактику планируемых рейдов надо было переигрывать. Причем срочно! Поэтому, спрятав лицо в волосах Иришки, я прикрыл глаза, собрался с духом, и, постаравшись, чтобы мой голос звучал предельно искренне, прошептал:
– Здорово…
Прозвучало не ахти… То есть абсолютно никак! Предчувствуя жуткую истерику, я скрипнул зубами и добавил:
– В общем, в рейд ты не летишь…
– Это почему? – вырвавшись из моих объятий, тут же возмутилась Орлова.
– Перегрузки – это не совсем то, что требуется нашему будущему ребенку… – буркнул я. И мысленно взвыл: беременность лишила Ирки способности понимать очевидные вещи! – В общем, я сейчас свяжусь с Рамоном, и…
– Так! Стоп! Зачем?! Еще рано об этом говорить!!!
– Рано? – возмутился я. – А с какого, по-твоему, месяца надо начинать заботиться о ребенке?
– Викки! Не шуми! Я пошутила! Вернее… в общем, смотри сам… – Ирка, смешно закусив губу, кинула мне канал связи со своей БК-ашкой и тут же зарычала: – Ну? Что уставился?! Запись смотри!!!
Через несколько минут я истерически заржал: фраза «у нас будет ребенок» оказалась дурацкой шуткой. Вернее, правдой, поданной под весьма своеобразным углом. И правдой, которая шарахнула и по мне, и по ее автору приблизительно одинаково…
– Ну что, дошутилась? – отсмеявшись, поинтересовался я.
– Ага… – виновато отозвалась Орлова. – Слышь, Викки! А ты…
– Да. Да. Но после войны… – в стиле Родригеса ответил я. И еле успел перехватить руки, метнувшиеся к моему горлу…
– А почему «да» было два раза? – через пару минут схватки, оказавшись пойманной на болевой, придушенно поинтересовалась Иришка.
– В рейд возьму. Детей хочу… – усмехнулся я. – Теперь понятно?
…Реакция Циклопов на всплытие в системе Алтора двух сотен «Беркутов» меня неприятно удивила: в эфире системы царило спокойствие, а доклады дежурных офицеров Одноглазых о появлении вражеских меток звучали так, как будто худшее, чего от нас можно было ожидать, это доставки к какому-нибудь местному торжеству слегка увядшего букета.
Линду такой холодный прием убил наповал:
– Але, Викки, тебе не кажется, что эти падлы порядком охамели? Где фанфары? Где туш? Где торжественный салют?
– Салют уже есть… – хмуро отозвался Вольф. – Тысяча триста восемнадцать вымпелов. Движки, вон, врубают…
– Как-то несинхронно… – фыркнула Элен. – Преподы у них – отстой…
– Зато у нас, конечно же, не преподы, а Демоны во плоти… – фыркнула Бренда, намекая на то, что все время нашего рейда к Дейр'Кетт'Ани Вильямс и Форд проторчали у Лагоса, дрессируя Четвертую Очередь.
– Ну, и чем тебе не нравится плоть моего личного Демона? – хохотнула Вильямс. – Гарри – просто чудо! Твой Шварц даже рядом не валялся…
– Ну, если вспомнить Комплекс, то валялся… Еще как… – хихикнул Вольф. – Могу скинуть море компромата…
– Работаем, господа… – приглушив голоса штатных шутников, приказал я. – Пятнадцать-пять-два…
Услышав название ордера, пятнадцать «восьмерок» Четвертой Очереди тут же ушли в стороны. За ними рванули группы по десять кораблей под командованием Гринева, Орли, Басова, Лю и Мартиросян, а две группы «старичков» осталась «висеть» на месте. Согласно плану операции, работать против флота Циклопов должна была молодежь. Однако оставлять их без присмотра со стороны более опытных пилотов ни я, ни генерал Роммель не собирались. Поэтому за каждой из трех «восьмерок» приглядывала одна группа «старичков». Хотя, по большому счету, называть старушкой ту же Оксану Мартиросян было рановато.
Да, летала она неплохо. И довольно уверенно справлялась с контролем десяти кораблей. Но опыта работы лидером звена ей все-таки недоставало…
Деление нашей эскадры на шесть групп Циклопы проигнорировали: их флот двигался нам навстречу в довольно плотной «защитке», в программе визуализации выглядящей одним сплошным синим пятном.
– Чертовски правильный «Туман»… – оценив качество построения, буркнула Иришка в ПКМ. – А еще они зачем-то держат запас мощности…
– Угу… – отозвался я, оценив скорость полета вражеского ордера. – Процентов десять-двенадцать… Да и Бог с ними – все равно молодежь начнет работать по крайним…
– Не знаю… Мне что-то очень не нравится их спокойствие, Вик… – вздохнула Иришка, и, не дождавшись моего ответа, отключилась…
Спокойствие Одноглазых не нравилось не только Орловой – за двадцать секунд, понадобившихся молодежи на то, чтобы занять предписанные позиции, со мной связались практически все оставленные в резерве «старички». И абсолютное большинство потребовало скорректировать план операции.
Как ни странно, жестче всех выразился Краузе, никогда не отличавшийся любовью говорить зря:
– Викки! Харе страдать херней! Тестить мелких нужно на тех, кого знаешь. А от невозмутимости этих
