молодцы.

Я с интересом смотрю на него. Из его слов понятно, что он здесь не впервой, но кто это, я, конечно, не знаю. Может, архитектор? Или реставратор? Кое-кого из наиболее известных в городе я, конечно, в лицо знаю, но не всех. Этого не знаю. Но все равно улыбаюсь приветливо:

– Здравствуйте, да, ремонт был недавно.

– Моя фамилия Максимов. – Он подходит к моему столу и, по-хозяйски придвинув стул, садится около меня. – Я из петербургской реставрационной фирмы «Наследие». А вы, наверное, Ксения Андреевна?

Петербургскую фирму «Наследие» я знаю. Они очень много работают на наших памятниках – это я видела по договорам, и фамилия Максимов там тоже встречалась. Рассеивая совсем мои сомнения, из смежного кабинета выглядывает Зинаида Геннадьевна:

– Здравствуйте, Артем Сергеевич, давненько вы к нам не заглядывали! Какими судьбами нынче?

– Здравствуйте, Зинаида Геннадьевна! – Мужчина поднимается и приветливо раскланивается. – По делам приехал, как всегда, по делам...

Они мило беседуют, а я только отмечаю про себя, что эта подозрительность становится совсем уж ненормальной: человек только вошел, а я уже насторожилась. Так я скоро себя бояться начну.

– Ну, работайте, раз по делам приехали, – шутливо говорит бухгалтер. – Ксения Андреевна, я в комитет сведения понесла, скоро приду.

Она берет пакет с бумагами и, пробормотав «вроде ничего не забыла», попрощавшись с Максимовым («до свидания, Артем Сергеевич, приезжайте к нам еще») и выслушав шутливо-обязательное «всенепременно приедем, куда ж мы без ваших памятников», уходит. Артем Сергеевич поворачивается ко мне:

– Ксения Андреевна, я привез бумаги по Спасскому монастырю, – он достает толстенную пачку документов. У меня невольно округляются глаза:

– Столько бумаг? Что это?

– Дефектные ведомости и сметы, – смеется Артем Сергеевич, – три объекта, по восемь экземпляров... Бюрократия не дремлет.

– Дефектные ведомости? – Я в недоумении. – По-моему, Ирина говорила, что их должна привезти матушка Иоанна.

– У нас здоровая конкуренция, – разводит руками Максимов, – кто выиграет тендер, тот и будет работы проводить.

– Понятно, – киваю я, – а что от меня требуется?

– Вы должны эти дефектные ведомости подписать, поставить печать, и все.

Я чувствую легкое беспокойство, необъяснимое, едва уловимое, но ужасно раздражающее. Я перебираю листы, не вглядываясь, просто как бы пробуя их на ощупь, примеряясь, сколько же я буду эту пачку подписывать. И в это время пытаюсь понять, что меня насторожило. Ирина сказала, что ведомости привезет матушка Иоанна, она сказала, что я могу их подписать, потому что матушка все равно лучше нас знает, что там сделано, в каком состоянии памятники и какие еще предстоят работы. Но Ирина ничего не говорила про «Наследие», вообще их не упоминала.

– Может, подождать Ирину? – спрашиваю я осторожно. – Она будет уже на следующей неделе – во вторник.

– Ну, что вы, Ксения Андреевна, – машет рукой Максимов, – завтра крайний срок подачи документов, мы вечером прямо от вас выезжаем в Москву. Так что времени у нас только до вечера, – шутливо добавляет он.

– Как раз до вечера такую кипу подписывать и буду, – отшучиваюсь я в ответ.

Я смотрю листы и натыкаюсь на графу «вывоз мусора». Так я и не поняла, почему вдруг я уперлась взглядом именно на нее. Но там, в этой графе, было написано «разбор завалов» и стояла совершенно несусветная цифра – четыре миллиона. И тут же память услужливо вытащила на поверхность, казалось бы, ненужную и почти забытую информацию. Я вспомнила, как писала неделю назад историческую справку на Спасский монастырь. И специально смотрела последние фотографии, чтобы вспомнить и поточнее сформулировать расположение отдельных зданий. Там не было никакого мусора. Храм практически полностью восстановлен, а братский корпус уже возведен почти под крышу. Я, конечно, не совсем уверена, что полностью понимаю все эти работы, но...

– А вы поторопитесь.

Я поднимаю глаза на мужчину. Мне не понравился его тон. Совсем не понравился.

– Извините, но я должна сначала посмотреть, что я подписываю, разобраться, понять...

– А вы не вникайте.

Мороз, острой дрожью пробежавший по моему позвоночнику, застрял где-то в затылке и теперь оттуда медленно распространялся во все стороны. Я чувствую, как немеет сначала шея, и мне уже не повернуть головы, не поднять глаза на говорившего...

– Делайте, что вам говорят, и все.

Вот и плечи, скованные леденящим холодом, уже отказываются повиноваться.

– Не задумывайтесь. Подписывайте.

Звонил, наверное, не он. Мне кажется, что его голос я бы узнала. Впрочем, те несколько фраз, что говорились по телефону, – этого ведь очень мало, особенно когда голос без ярко выраженных индивидуальных особенностей. А у него голос как раз без ярко выраженных. Но теперь это и не важно – он звонил, не он... Это все равно. Теперь понятно, по какому поводу звонили. Я украдкой, мимолетно взглянула на итоговую цифру – в глазах зарябило от количества нулей. Конечно, за такие деньги можно повоевать.

– Да, меньше знаешь – лучше спишь, – каким-то чудом выдавливаю я из себя банальную чушь. – Сколько, вы говорите, здесь экземпляров?

– Восемь, как и положено.

И в это время звонит телефон. Я медленно беру трубку, заледеневшие руки все-таки отказываются повиноваться.

– Алло.

– Ксения, привет, как дела? – это муж.

– Да, Зинаида Геннадьевна, я вас слушаю. – Я не знаю, что на меня нашло. Самое главное, что я не уверена, что динамик в трубке тих настолько, что сидящий рядом человек не сможет разобрать, разговариваю я с мужчиной или с женщиной, я надеюсь просто на удачу и только сильнее прижимаю трубку к уху.

– Ксюш, ты сейчас со мной разговариваешь? – муж явно шутит.

– Конечно, Зинаида Геннадьевна, конечно. – Я говорю спокойно, вернее – медленно, но это исключительно потому, что язык у меня тоже заледенел от страха. Господи, что дальше-то?

– Ксения, у тебя все в порядке? – кажется, муж встревожен.

– Да, почти, – отвечаю я, и тут меня осеняет: – Конечно, могу, диктуйте адреса.

Я хватаю лист бумаги и виновато пожимаю плечами. Извините, мол, Артем Сергеевич, одну минуту. Он покладисто кивает: ничего, мол, ничего, я подожду.

– Ксения, какие адреса? – вдруг муж замолкает буквально на доли секунды, но я чувствую эту паузу, чувствую, что, кажется, он понял. – Тебе нужно выиграть время?

– Конечно! Я пишу, – говорю я, – диктуйте.

– Советская, 52, Лесная, 47... – начинает скороговоркой говорить муж.

Я записываю несколько адресов, потом перебиваю его:

– Записала. Значит, сделать копии этих паспортов и отнести в приемную. Нет? Председателю? Прямо в кабинет? Хорошо. Зинаида Геннадьевна, а это срочно?

– Конечно, срочно, – отвечает муж, – Ксения, когда мне тебе позвонить?

– Нет, конечно, я сама принесу.

– Понял, я жду твоего звонка.

Я кладу трубку и виновато смотрю на Максимова.

– Извините, Артем Сергеевич, я должна сделать срочно несколько копий паспортов и отнести их председателю комитета.