кофе, сахар и печенье, и мы садимся за стол.

– Большая работа начинается с большого перекура, – обреченно говорю я банальную фразу, – и от этой правды жизни никуда не деться.

Катя смеется. Я спрашиваю ее, как там у нас в камералке, и Катюша отвечает, что находок почти нет, что совсем скоро уже все закончится.

– Наверное, мне уже и приходить не стоит вечерами, – задумчиво говорю я, – вы там уже и без меня справитесь.

Хорошо, если бы так. Раз – и все. Сегодня в обед я сказала бы Стасу, что больше не буду работать, и все. Этого я, понятное дело, вслух не произнесла, но подумать – подумала.

– Не знаю, Ксения Андреевна, это как Марина Николаевна скажет, – Катя пожимает плечами, – но работы и правда мало.

Мы еще какое-то время разговариваем о раскопе, но вскоре Катенька начинает прощаться.

– Мне пора уже, спасибо, Ксения Андреевна.

– Приходи еще, – смеюсь я в ответ, – я всегда рада.

– Ксения Андреевна... – девушка замолкает, явно не решаясь что-то сказать.

– Что, Катюша?

– Вы не обидитесь, если я спрошу?

– Только не матерись, – усмехаюсь я, – а в остальном я постараюсь пропустить мимо ушей, ежели что...

Катя смущенно улыбается.

– Спрашивай, что такое, – уже нормально говорю я.

– Ксения Андреевна, – Катюша вздыхает как перед прыжком, – вы ревнивая?

Интересное кино. Честно говоря, я ожидала чего угодно, но такой поворот мне в голову не приходил.

– Жутко ревнивая, – честно отвечаю я, даже не пытаясь что-либо выдумать или соригинальничать, – просто беда.

Катя смотрит на меня чуточку не то испуганно, не то расстроенно.

– А что такое, Катюша? Ты решила завести роман с моим мужем?

Девушка испуганно качает головой:

– Нет, что вы!

– А что тогда тебя так заинтересовала моя ревнивость?

– Нет, ничего, так просто, – неуклюже пытается выкрутиться Катенька.

Я подхожу к ней, беру за руку и усаживаю рядом с собой.

– Катюша, давай начистоту. Что случилось? Я же вижу, что все не просто так. Не пугай меня, ради всего святого...

Я говорю ласково и в меру обеспокоенно, глядя ей прямо в глаза. На самом деле я не очень встревожена, потому что что-то подсказывает мне, что тут дело не в моем муже и, кажется, даже не во мне.

Катя молчит.

– Катя, тебе сколько лет?

– Двадцать один, – она удивленно смотрит на меня, – скоро двадцать два. А что?

– Двадцать два, – задумчиво повторяю я, – двадцать два...

В этот момент дверь открывается и входит Мишель. Елки-палки, ну что такое, даже поговорить не получается! Я ждала Мишеля два дня – он обещал зайти еще в среду, сразу после того, как мы с мужем обнаружили, что камень стал холодным, а сегодня пятница! Он, конечно, позвонил, помнится, и сказал, что занят, но это вовсе не означает, что он должен прийти именно сейчас, когда мне нужно поговорить с Катей.

– Привет, Мишель, – вздыхаю я обреченно, но выгнать его – язык не поворачивается, – проходи, раз пришел.

– Здравствуйте, Ксения Андреевна, – как всегда, чуточку насмешливо говорит Мишель. – Вы как будто не рады, что я пришел...

Я скептически улыбаюсь. Мишель тем временем подходит к Кате и, наклоняясь... нежно целует ее в щеку, попутно слегка взъерошив рукой ее челку.

– Привет, – говорит он ласково, – ты почему не на раскопе? До десяти часов осталось всего пятнадцать минут.

Катюша жутко краснеет и растерянно смотрит на меня. А я начинаю хохотать. Да-да, не улыбаться, не смеяться, а именно хохотать. Я смеюсь громко, в голос, так, что даже слезы выступают на глазах. Мишель и Катя смотрят на меня удивленно, потом, видимо зараженные моей истерикой, тоже начинают смеяться. Я уже хочу успокоиться, чтобы попытаться объяснить свою реакцию, но у меня получается плохо. Сквозь смех я только и могу, что пробормотать: «Ой, Катя, ну ты даешь!»

– А что такое? – интересуется Мишель, тоже смеясь, хоть и чуточку удивленно.

– Нет, Мишель, – качаю я головой, постепенно приходя в себя. – Это наша с Катей фишка. Прости, дорогой.

Катя с благодарностью смотрит на меня и вдруг спохватывается:

– Без пяти десять! Я помчалась!

– Пока, Катюш, – говорю я весело, – передавай привет всем, – и, наклоняясь к ее уху, шепчу, – ты не представляешь, как я за тебя рада!

Вижу, как радостно вспыхивают ее глаза, и она шепчет «спасибо».

– Мишель, может, ты во второй половине дня зайдешь? – Я немного виновато смотрю на него. – И так я целый час проболтала, сейчас Зинаида Геннадьевна из банка вернется, а я обещала к этому времени список ей подготовить. И с тобой мне нужно поговорить не на ходу.

– Выгоняете? Ладно. – Мишель шутит, я даже внимания на это не обращаю. – Но вечером я только после четырех смогу.

– Хорошо, – соглашаюсь я, – приходи после четырех.

– Пошли, Кэтти, – Мишель ласково берет девушку за руку, – провожу тебя до работы, а то ты опять где-нибудь потеряешься.

– Катя, скажи Марине, пусть она мне позвонит, – прошу я на прощание, – может, уже вообще мне приходить не стоит вечером-то.

Наконец они уходят. Я сажусь за компьютер, составляя списки памятников для Зинаиды Геннадьевны. Получается неожиданно быстро, и к приходу бухгалтера у меня уже практически все готово. Я сохраняю файл и вывожу на печать готовый документ, пока Зинаида Геннадьевна снимает плащ и ставит чайник.

– Давайте чайку попьем, Ксения Андреевна, – говорит она, – а то что-то я даже как будто продрогла...

– Это из-за сырости, наверное, – я кладу ей на стол бумаги и иду к чайному столику, – дождь с утра, и не лето уже все-таки.

Мы пьем чай, разговаривая о погоде, о детях и еще о чем-то приятном и неспешном. Я улыбаюсь, что- то спрашиваю, отвечаю что-то, но думаю о другом. Я думаю о том, что в обед приедет Стас, и мы должны будем встретиться. Как мне вести себя? Наверное, Стас будет сух и подчеркнуто холоден, почти наверняка он не станет выяснять отношения или упрекать меня. Максимум, что он может сделать, так это еще раз отругать за «выкрутасы», да и то вряд ли. Значит, и я должна вести себя соответственно. Ведь не было же ничего. Значит, все должно быть так же, как в первые дни нашего знакомства, – приветливо, но выдерживая дистанцию. Ничего личного, как говорится. Он хотел что-то обсудить? Вот и отлично, обсудим. Мне тоже нужно ему рассказать про звонок неизвестного, который настойчиво рекомендует «не вникать», про легенды и про то, что камень был холодный. Хотя, может, про камень и не стоит. Ведь заморозки были.

Мы уже попили чай, убрали со стола, и я сижу за компьютером, составляя картотеку папок с договорами. И снова и снова прогоняю в мыслях предстоящую встречу со Стасом. Как сказать, как не сбиться с верного тона...

– Здравствуйте! – В кабинет входит мужчина и оглядывается вокруг. – Поменяли тут все, ремонт сделан,