– Чего от тебя хотел тот, который с дребезжащим голосом?

– Да все камень хотят забрать. – Стас совсем не удивился, он даже не спросил, откуда мне известно про разговор. Меня это так поразило, что я, плохо вникнув в его ответ, спрашиваю именно об этом:

– А тебе не интересно, откуда я...

Он не дал закончить:

– Перестань, Ксанка, ты шуршала и вздыхала в камералке так, что только глухой не услышал бы.

– А почему...

– Я не знал, кто там шуршит. Только когда ты уже вышла, увидел.

Мне стало смешно. Да, разведчик из меня никакой. Постойте-ка, а что хотел дребезжащий голос?

– Стас, он хотел забрать камень? – переспросила я. – А это не может быть связано как-то?

– В смысле, что те, кто хочет забрать камень, и есть убийцы? – В его интонации не было ни насмешки, ни издевательства, дескать, какие мы тут умные, сразу все и раскрыли. Скорее раздумье: – Кто знает...

– По крайней мере, это зацепка. Нужно сказать Олегу Георгиевичу. Ты рассказывал ему...

Закончить я опять не успела, Стас уже понял, о чем я хочу спросить, и отрицательно покачал головой.

– Значит, должен рассказать, – почти с воодушевлением продолжила я, – ты же обрисовать этого человека сможешь? Ты же его помнишь?

– Кого? – легкая усмешка все же почувствовалась, но я не обратила внимания.

– Как кого? Того, кто камень просил и угрожал тебе сегодня.

– Так это разные люди были. Сегодняшнего, например, я видел первый раз в жизни. Ксанка, ты не представляешь, сколько людей приходило ко мне поглазеть, попросить... Десятка два, если не больше – знакомые, знакомые знакомых и просто какие-то. Еще и по телефону звонили.

Сдаваться мне не хотелось:

– Но ведь кто-то просто просил, а кто-то тебе угрожал, и кто-то рассказал жуткую историю про стекающую кровь.

– Да, это верно. Только понимаешь, Ксанка, это тоже были разные люди, а про стекающую кровь, кстати, по телефону рассказывали. Но не в этом дело. Знаешь, самое смешное... – Стас на мгновение задумался, тщательно подбирая слова: – Самое смешное, что они все чем-то очень похожи, как-то сливаются они все у меня в памяти. – Стас замолчал и снова задумался.

Мне захотелось ему помочь:

– Может, они все одного возраста?

– Нет. В смысле, я не помню. – Стас напряженно вглядывался в траву, силясь вспомнить свои ощущения. – Знаешь, мне показалось, что те, кто угрожал, сами чего-то боялись.

От неожиданности я даже онемела на мгновение, а потом резко повернулась к Стасу:

– Слушай, ведь мне тоже показалось, что этот, дребезжащий, сегодня, что он тебя боится, то есть он чего-то боится. А я подумала, что тебя... – Моя быстрая сумбурная речь нимало не смутила Стаса, и он понимающе кивнул.

– Нет, эти люди – не убийцы, слабые они какие-то, неуверенные, и фразы у них как заученные, и потом слишком много их на одного бомжа, – подвел итог Стас. – Но капитану мы все расскажем. – Он с легкой улыбкой посмотрел на меня: – Я как смогу опишу, кто ко мне обращался.

Понятно, эти слова были сказаны в качестве успокоительного.

Вечером, рассказывая за ужином последние новости, я кратко упомянула и о фотографиях. Без деталей и смакования.

Только оставшись наедине с мужем, я рассказала все. И про царапины на теле, и про подслушанный разговор, и про нашу беседу с Дрозденко.

Телефон мелодично зазвонил в тот момент, когда я уже почти закончила рассказ. Муж взял трубку и, послушав мгновение, протянул ее мне:

– Тебя. – На мой немой вопрос «кто?» пожал плечами – «не узнал».

– Слушаю, – я спокойно и удобно уселась в кресло, приготовившись к приятной болтовне, потому что «не узнает» муж обычно моих подружек.

– Слушай, – послышался в трубке насмешливый мужской голос, – и внимательно.

– Кто это? – Странное дело, но в первый момент я даже не испугалась, скорее удивилась.

– Ты, главное, не вникай, – не отвечая на вопрос, продолжил мужчина. А может, это он таким образом как раз и ответил?

– Простите?

– Не вникай ни во что. Не задумывайся сильно. Это может очень повредить. Тебе.

Резкие рубленые фразы, спокойная уверенная интонация – и ни малейшего смысла.

– Не вникай, – еще раз повторил незнакомец и положил трубку.

Я медленно подняла глаза. Муж, почувствовав неладное, остановился рядом.

– Мне сказали не задумываться, – почти легкомысленно проговорила я, и тут же меня снова бросило в жар: – Господи, это же про раскоп, вернее, не про раскоп, а про камень, вернее, не про камень, а про убийство...

И тут мне стало страшно. Я машинально закрыла руками рот и испуганно посмотрела на мужа. Он сел рядом и спросил:

– Что сказали? Подробно перескажи, что тебе сказали.

Меня начало трясти, но я сбивчиво попыталась пересказать разговор. Вернее, не разговор, разговором-то это даже назвать нельзя, а те несколько бессмысленных фраз, произнесенных уверенным тоном.

– Какая интонация была? – спросил муж. – Угрожали тебе или, может, наоборот, предостерегали, предупреждали?

Я судорожно пожала плечами. Мне было так страшно, что я даже говорить не могла. Но интонация все равно была уверенная.

– Он просто сказал: «Не вникай» – и уверен, что я так и сделаю.

– Так и сделаешь, – сказал муж, – передашь все твоему капитану, как его...

– Олег Георгиевич.

– Ну да, Олегу Георгиевичу, и перестанешь об этом думать. Тебе же не говорили никому ничего не рассказывать? Молчать не просили?

– Нет, сказали только не задумываться сильно.

Муж помолчал немного.

– А может, это твой Дрозденко звонил? – неожиданно спросил он вдруг. – Может, у него какая-то своя игра?

– Голос совсем не похож, – возразила я, – и потом, какая игра? Камень-то и так у него, и я на него, поверь, не претендую.

– Ну да, – согласился муж, – но ты ему все-таки расскажи о звонке и посмотри реакцию. Ведь он мог не сам звонить, а попросить кого-то... Посмотришь реакцию и забудешь про все это, – спохватившись, добавил он.

Я прижалась к его плечу и улыбнулась. Такой же, как и я, – увлекающаяся натура.