Кекка. Вот ведь недаром говорится, что от одной искры дом может сгореть! И впрямь, какие иной раз серьезные последствия родятся из пустяков. Разобрало меня любопытство посмотреть это зрелище да полюбоваться на молодую, а вышла такая история. И чего это я туда полезла? А с другой стороны, мне жалко кузена, жалко эту бедную девушку…

Розина. Эй, сестрица!

Кекка. Что такое?

Розина. Лучетта, горничная снизу, делает мне с балкона знаки, что ей надо что-то сказать.

Кекка. Ну?

Розина. Ну, я отперла дверь и сказала, чтобы она шла.

Кекка. Напрасно. Нечего нам связываться с этими людьми.

Розина. А ведь вы же обещали позвать синьорину Менегину.

Кекка. Если придет ее дядюшка, позову; но только в этом случае, и никогда больше, слышите? Больше никогда. Впредь мы с этими полоумными якшаться не будем.

Розина. Зачем вы мне это все говорите? Мне-то что?

Кекка. И с их служанкой не желаю больше никаких фамильярностей.

Розина. Ничего не поделаешь, уж на этот раз я ей отворила. В другой раз не отворю. Хотите, отошлю ее обратно?

Кекка. Нет, уж выслушаем, что ей надо.

Розина. Я слышала шум. Любопытно, что там такое.

Кекка. Сестричка дорогая, умерьте свое любопытство. И что вам за дело до чужих? Если Лучетта придет со сплетнями, оборвем ее и не станем слушать.

Розина. Хорошо, хорошо, все будет по-вашему.

Лучетта. Ваши милости!

Кекка. Здравствуйте!

Розина. Здравствуйте! милая!

Лучетта. Я убежала наверх; никто и не знает. Хочу вам рассказать: такое у нас вышло!

Розина. Расскажите, голубушка!

Кекка (Розине). Опять начинается?

Розина (Кекке). Ну что такого я сказала?

Лучетта. Вы на меня сердитесь, ваша милость? Что я вам сделала?

Кекка. Не желаю сплетен у себя в доме.

Лучетта. Простите, я только хотела рассказать… Ну, а раз вы не желаете, как угодно, ваша милость. (Хочет уйти.)

Кекка. Подите сюда. Что вы хотели рассказать?

Розина (в сторону). Как будто я не знаю, что сестрица еще любопытнее, чем я.

Лучетта. Я хотела рассказать вам новости, но вовсе не хочу, чтобы потом сказали, будто я разношу сплетни.

Кекка. Ну что же? Если вам надо что-нибудь сообщить нам…

Лучетта. У нас, знаете, бог весть что делается.

Кекка. А именно?

Лучетта. Хозяин вне себя от отчаяния. Никак не может управиться с делами. На той квартире все опечатали тут еще не заплачено. Рабочие требуют денег. Я уж семь месяцев не получаю жалованья. Ужас, что делается, ваша милость! Ужас!

Кекка. Да, знаете, это и в самом деле ужас!

Розина. Вы меня просто поражаете.

Кекка. А что же эта кривляка, жена его?

Розина. А что же сестра его, бедняжка?

Лучетта. Синьорина плачет, а молодая беснуется.

Кекка. Скажите, как же это он ухитрился влезть в долги?

Лучетта. Все от спеси да от транжирства. Все хотел угодить своему сокровищу женушке.

Кекка. Ведь всего только две недели, как он женат…

Лучетта. Ох, что вы! Как это вы считаете? Ведь он уж два года ухаживает за нею. Бывал у них в доме — ну, и тратился, и сорил деньгами. Вот и доигрался.

Розина. А приданого она ему никакого не принесла?

Лучетта. Ничегошеньки.

Кекка. А ведь какую корчит из себя важную барыню!

Лучетта. Вот именно! Мне рассказывала одна женщина, которая служила у них в доме пятнадцать лет, что зачастую, когда господам не на что было пообедать, ей приходилось закладывать свои браслеты.

Розина. Как же эта женщина решилась после пятнадцатилетней службы бросить их?

Лучетта. Она ушла, потому что не получала жалованья. Эх? ваша милость, дорогая синьора, не все ведь, знаете, похожи на меня! Я семь месяцев ничего не получаю, а вот все же молчу и за хозяев своих готова дать себя разорвать на части.

Розина (в сторону). Ну, и ты тоже изрядное сокровище!

Тони. Ваша милость, вас спрашивают.

Кекка. Кто?

Тони. Его милость синьор Лоренцино, а с ним какой-то старик.

Розина. Это, должно быть, синьор Кристофоло.

Лучетта. Дядюшка моей синьориты?

Кекка. Да, да. Вот что, милая, подите-ка вниз, отзовите в сторонку синьору Менегину и попросите ее сюда.

Лучетта. Сейчас, ваша милость.

Кекка. Только смотрите, чтобы никто не услышал.

Лучетта. Уж будьте покойны. (Хочет уйти.)

Розина. Да не говорите никому.