Чечилия. Зачем же так его тормошить? Ведь это его, вероятно, стесняет. Бедняжка! Мужа надо жалеть. Пусть себе занимается своими делами, идет, куда ему нужно. Как будто нельзя поехать в театр без мужа!

Кекка. О, мне это не интересно! Когда мужу нельзя, я сижу дома.

Чечилия (в сторону). Ну и дурища!

Менегина (тихо Розине). Понимаете вы эти речи?

Розина (тихо Менегине). Ну, еще бы!

Менегина (так же). Братец мой ничего этого не видит.

Розина (так же). Если муж доволен, то она, пожалуй, права.

Чечилия. А дома что вы делаете? Играете?

Кекка. Иногда забавляемся.

Чечилия. А во что играете?

Кекка. В тресет,[5] в пьяницу, в дурака.

Чечилия. Боже, какая скучища! Я люблю фараончик.[6] По маленькой. Держим банк в восемь, десять цехинов, не больше. Спуститесь к нам как-нибудь вечерком, развлечемся немного. Увидите общество, не хвастая скажу, весьма избранное! Бывает всегда не менее четырнадцати-шестнадцати человек, и каждый вечер подается маленькая закусочка: три- четыре курочки, либо пара соленых языков, или трюфели, а то какая-нибудь хорошая рыбка. А главное — мой погребок вин. Вот увидите, он заслуживает внимания.

Розина (тихо Менегине). Сбавим две трети, как по-вашему?

Менегина (тихо Розине). Пожалуй, и все четыре пятых.

Кекка. Славно вы веселитесь.

Чечилия. Что поделаешь? Уж я так воспитана.

Разина. Теперь, когда вы будете в доме мужа, синьора Менегина тоже повеселится.

Менегина. О, я веселюсь только у себя в комнате.

Чечилия. Мне досадно, что теперь в вашей комнате у вас не будет тех развлечений, какие были на той квартире.

Менегина. Что вы этим хотите сказать?

Чечилия. Ничего. Вы думаете, что я ничего не знаю? Думаете, муж мне ничего не рассказывает?

Менегина. Да что же такое, наконец, он мог рассказать? Я девушка на выданье и стараюсь пристроиться по-хорошему.

Кекка. Дорогая синьора Чечилия, если она влюблена, тут нет ничего предосудительного. И вы были влюблены, и я в свое время тоже.

Чечилия. Я не говорю, что нельзя влюбляться, но надо же разбирать, в кого. Муж мне рассказывал, что она завела шашни с проходимцем, у которого ни кола ни двора, с неким Лоренцино Биголетти, мальчишкой, кривлякой, нищим без образования; вообразите же, может ли такая женщина, как я, допустить подобное родство.

Менегина (тихо Розине). Слышите, как разговаривает?

Розина (тихо Менегине). Если Лоренцино услышит, беда!

Кекка. А скажите, синьора Чечилия, вы знаете этого синьора Лоренцино Биголетти?

Чечилия. Лично не знаю. Но, судя по тому, что рассказывают, он не достоин сестры моего мужа.

Кекка. Я не скажу, чтобы он был богат, но это очень порядочный человек. В родне у него проходимцев не бывало, и из семьи никто в прислужниках не состоял.

Чечилия. Что это вы говорите, синьора Кекка? Уж, кажется, мою семью в городе достаточно знают.

Кекка. Я не про вас.

Чечилия. Так про кого же?

Кекка. Ну, что нам гусей дразнить?

Чечилия. Почему вы, собственно, так горячитесь из-за этого проходимца?

Кекка. Да что вы в самом деле? Проходимец да проходимец! Он такой же порядочный человек, как и вы. Он — мой кузен!

Чечилия. Ваш кузен? (Встает.)

Розина. Да, синьора, да. Это наш кузен, человек из хорошей семьи, отлично воспитанный. И мы никому не позволим оскорблять его.

Менегина (в сторону). Какая она душка! Дай ей бог!

Чечилия. Ах, вот, значит, где причина ваших любезностей! Вот почему вы так торопились с визитом ко мне! (Менегине.) Вы недурно устроились, любезная золовка.

Кекка. Это еще что за речи, сударыня? С кем это вы говорите?

Чечилия. Я впервые имею честь вас видеть. Я вас считаю особами приличными, но, извините, поддерживать с вами знакомства не могу. Мое вам почтение. (Менегине.) Вам я не говорю, чтобы вы шли домой, потому что не имею права вам приказывать. Я заставлю сказать это того, кто имеет на то право. И не думайте, что вам удастся поставить на своем и выйти за человека, который мне не нравится. Да, да! Не хочу! Чечилия Календрини в этом городе кое-что значит и кое на что способна. Понимаете? Имею честь кланяться!