Филиберт. Какие славные эти девушки! В них такая смесь застенчивости и смелости, что приятно их слушать. Но вот и наш влюбленный. Если мне удастся утешить его, он будет обязан этим моей дочери.

Лейтенант. Мне сказали, сударь, что вы меня спрашивали?

Филиберт. Видели вы мадемуазель Жаннину?

Лейтенант. Нет, не видел.

Филиберт. А я бы не хотел видеть вас таким огорченным.

Лейтенант. Какое уж тут веселье, когда человек болен.

Филиберт. А знаете ли вы, что я врач и могу вас вылечить?

Лейтенант. Я не знал, что среди других ваших талантов имеется еще и этот.

Филиберт. Друг мой, талант иногда открывается там, где его меньше всего ожидали.

Лейтенант. Почему же до сих пор вы не принимались за мое лечение?

Филиберт. Потому, что я не знал существа вашей болезни.

Лейтенант. А теперь вы его узнали?

Филиберт. Вполне.

Лейтенант. Если вы, сударь, так хорошо постигли врачебное искусство, то вы должны знать лучше, чем я, как оно ненадежно и как обманчивы бывают догадки о причинах болезней.

Филиберт. Мой взгляд на вашу болезнь так хорошо обоснован, что ошибиться я не могу. Положитесь на мою дружбу, и я ручаюсь вам, что очень скоро вы будете чувствовать себя прекрасно.

Лейтенант. Каким же образом вы думаете меня лечить?

Филиберт. А вот как. Мое первое предписание вам — бросить мысль об отъезде и продолжать пользоваться здешним воздухом, который будет для вас благодетельным.

Лейтенант. Наоборот, сударь, я боюсь, как бы здешний воздух не стал для меня губительным.

Филиберт. А разве вы не знаете, что в цикуте — одном из сильнейших ядов — заключаются целебные свойства?

Лейтенант. Я знаю об этом недавнем открытии, но не понимаю, при чем тут цикута. Ваше сравнение для меня — метафизика.

Филиберт. Нет, друг мой, вы сейчас увидите, что относительно свойств здешнего климата дело обстоит точь-в-точь так же. Будем говорить без метафор. Причина вашей болезни — страсть. Лекарства против нее вы ищете в бегстве, а это не более как шаг отчаяния. Если вы уедете, стрела, ранившая ваше сердце, останется в нем навсегда. Если же вы хотите исцелиться по-настоящему, необходимо, чтобы та самая рука, которая пронзила вам сердце, извлекла из него стрелу.

Лейтенант. Это рассуждение, сударь, совершенно для меня ново.

Филиберт. Не делайте вид, что вы меня не понимаете. Вы сейчас говорите с другом, который вас любит и хочет вам добра, который смотрит на вас как на сына. Подумайте, что ваше притворство может окончательно расстроить ваше здоровье. С тех пор как я узнал ваши достоинства и провел с вами несколько месяцев, я очень вас полюбил. Меня огорчает, что болезнь вашего сердца началась в моем доме. Поэтому мне так хочется вас вылечить.

Лейтенант. Дорогой друг, каким же образом открыли вы причину моих страданий?

Филиберт. Хотите знать правду? Мне обо всем сообщила моя дочь.

Лейтенант. Боже! У нее хватило смелости сказать вам?

Филиберт. Да, да. Я стал у нее выпытывать, и тогда она сказала.

Лейтенант. Так поймите же мою страсть во имя той любви, которой вы считаете меня достойным.

Филиберт. Я вам сочувствую. Так же, как и вам, мне знакомы и слабости человеческие, и безумства любви.

Лейтенант. Я знаю, что не должен был питать это пламя, не сделав поверенным своих чувств вас, дорогой друг.

Филиберт. Об этом только я и жалею. Вы не оказали мне доверия, которое я как будто заслужил.

Лейтенант. Я все не мог решиться.

Филиберт. Ну, довольно об этом. Слава богу, мы не опоздали. Я знаю, что девушка вас любит, она сама призналась мне в этом.

Лейтенант. А что вы сами об этом скажете?

Филиберт. Я скажу, что этот брак мне нравится.

Лейтенант. Ваши слова приводят меня в восторг.

Филиберт. Ну, разве я плохой врач? Разве я не распознал вашу болезнь и не нашел для нее лекарства?