– Ну, это ничего. А как насчет чаю?

Рука об руку они поднялись по лужайке. Дома никого не было: Сомс уехал в Лондон. Аннет – в гости.

– Дайте нам чай на веранду, – попросила Флер.

Сидя рядом с Флер, такой счастливый, каким он себя еще не помнил, Майкл чувствовал всю прелесть Природы с большой буквы, чувствовал косые лучи солнца, запах гвоздики и роз, шелест осин. Ворковали любимые голуби Аннет, а на дальнем берегу спокойной реки высились кроны тополей. Но в конце концов он так наслаждался всем этим потому, что рядом была его любимая, и смотреть на нее, касаться ее было его радостью. И впервые он чувствовал, что ей не хочется встать и упорхнуть куда-нибудь к кому-нибудь другому. Странно, что вот так, вне тебя, может существовать другой человек, который абсолютно отнял у всего на свете значение, забрал в свои руки «всю эту музыку», и что этот человек – твоя жена! Ужасно странно, особенно если подумать, что ты, в сущности, такое! Он услышал голос Флер:

– Мать у меня, конечно, католичка; она не ходит в церковь потому, что живет с отцом здесь. Она и меня не очень заставляла. Но я все думаю, Майкл, как мы поступим с ним.

– Пусть растет, как хочет.

– Не знаю. Чему-нибудь его надо учить, ведь он пойдет в школу. Католикам религия все-таки что-то дает.

– Да, вера вслепую. Это сейчас единственный логический путь.

– Я думаю, что человеку без религии всегда кажется, что ничто на свете не имеет значения.

Майкл чуть было не сказал: «Давай воспитывать его солнцепоклонником», но вместо этого проговорил:

– Мне кажется, чему бы его ни учить – все это только пока он сам не начнет думать, а уж тогда он решит, что ему больше всего подходит.

– Ну, а твое мнение, Майкл? Ведь ты один из самых хороших людей, кого я знаю.

– Ну да, – сказал Майкл, странно польщенный, – Разве?

– Нет, серьезно, что ты об этом думаешь, Майкл?

– Видишь ли, детка, никакой доктрины я не придерживаюсь, значит и религии у меня нет. Я считаю, что надо быть на высоте, – но это уже этика.

– Но ведь право же, трудно ни во что не верить, кроме себя самого. Если из какой-нибудь религии можно чтолибо извлечь, то не лучше ли ее принять?

Майкл улыбнулся – правда, только мысленно.

– Ты можешь поступать с одиннадцатым баронетом, как тебе будет угодно, а я буду тебе помогать. При его наследственности он, наверно, будет немножко скептиком.

– Но я не хочу этого! Мне гораздо больше хочется, чтобы он был последовательный и убежденный. Скептицизм только лишает людей спокойствия.

– Чтобы в нем не было «белой обезьяны», да? Ну не знаю. Это, по-моему, носится в воздухе. Самое главное – вбить ему с малолетства уважение к другим людям, вбить хоть шлепками, если нужно.

Флер посмотрела на него ясными глазами и засмеялась.

– Да, – сказала она. – Моя мать пробовала так меня воспитывать, но папа запретил.

Они вернулись домой в девятом часу.

– Либо твой отец здесь, либо мой, – сказал Майкл в холле. – Вон лежит доисторическая шляпа.

– Это папина. Она внутри серая, а у Барта – беж.

Действительно, в китайской гостиной сидел Сомс, держа в руке распечатанное письмо, а у его ног Тинг-а-Линг. Сомс протянул письмо Майклу, не говоря ни слова. На письме не было ни даты, ни адреса. Майкл стал читать:

«Дорогой мистер Форсайт, Может быть. Вы будете столь любезны доложить правлению на заседании, во вторник, что я уезжаю, чтобы оказаться в безопасности от последствий каких бы то ни было грехов, если таковые за мной водились. Когда Вы получите это письмо, я буду за пределами досягаемости. Как в частной жизни, так и в делах я всегда держался того мнения, что надо уметь вовремя остановиться. Бесполезно будет предпринимать против меня судебное преследование, так как, выражаясь юридическим языком, моя особа будет неприкосновенна и никакого имущества я не оставляю. Если Ваша цель была – поймать меня в ловушку, я не могу поздравить Вас с Вашей тактикой. Если, напротив, посещение того молодого человека было инспирировано Вами как предупреждение о том, что Вы собираетесь довести дело до конца, я почитаю своим приятным долгом еще раз поблагодарить Вас, как благодарил при Вашем последнем посещении.

Остаюсь, любезный мистер Форсайт, Ваш покорный слуга Роберт Элдерсон» Майкл весело проговорил:

– Счастливое избавление! Теперь вы будете чувствовать себя спокойнее, сэр.

Сомс провел рукой по лицу, словно желая стереть застывшее на нем выражение.

– Мы обсудим это после, – сказал он. – Ваша собачонка все время сидела тут со мной.

Майкл восхищался тестем в этот момент: он явно скрывал свое огорчение ради Флер.

– Флер немного устала, – сказал он. – Мы катались по реке и пили чай в «Шелтере». Мадам не было дома. Давай сейчас же обедать. Флер.

Флер взяла на руки Тинг-а-Линга и пыталась уклониться от его жадного язычка.

– Прости, что заставили тебя ждать, папа, – пробормотала она, прячась за коричневой шерстью. – Я только пойду умоюсь, а переодеваться не стану.

Когда она ушла. Сомс протянул руку за письмом.

– Хорошая заварилась каша, а? Не знаю, чем это кончится.

– Но разве это еще не конец, сэр?

Сомс изумленно посмотрел на него. Ох, уж эта молодежь! Тут ему угрожает публичный скандал, который может привести бог весть к чему – к потере имени в Сити, возможно, и к потере состояния, а им хоть бы что! Никакого чувства ответственности, абсолютно никакого. Все дурные предчувствия, обычно одолевавшие Джемса, весь его пессимизм проснулся в Сомсе с той минуты, как ему вручили в клубе это письмо. Только удивительная выдержка следующего за Джемсом поколения мешала ему даже сейчас, когда Флер вышла из комнаты, дать волю своим страхам.

– Ваш отец в городе?

– Вероятно, сэр.

– Отлично! – Сомс, впрочем, не чувствовал особого облегчения. Этот баронетишка тоже довольно безответственный человек – заставить Сомса войти в такое правление!

А все оттого, что связываешься с людьми, воспитанными в непростительном легкомыслии, без всякого понимания ценности денег.

– Теперь, когда Элдерсон сбежал, – заговорил Сомс, – все должно открыться. Его признание у меня в руках.

– А почему бы не разорвать его, сэр, и не объявить, что Элдерсон заболел туберкулезом?

Невозможность добиться серьезности от этого молодого человека действовала на Сомса так, как если бы он объелся тяжелым пудингом.

– И, по-вашему, это было бы честно? – сурово сказал он.

– Простите, сэр, – Майкл сразу отрезвел. – Чем мне вам помочь?

– Тем, что оставите ваше легкомыслие и постараетесь скрыть все это от Флер.

– Непременно, – проговорил Майкл серьезным тоном, – обещаю вам. Буду молчать, как рыба. А что вы собираетесь предпринять?

– Нам придется созвать пайщиков и объяснить всю эту махинацию. Они, вероятно, истолкуют ее в дурную сторону.

– Но почему? Вы ведь никак не могли предотвратить то, что произошло?

Сомс сердито фыркнул.

– В жизни нет никакой связи между воздаянием и заслугами. Если война вас этому не научила, то ничто не научит.

– Так, – проговорил Майкл. – Ну, сейчас придет Флер. Вы меня извините на минуту – мы продолжим наш разговор при первой возможности.

Возможность представилась, только когда Флер легла спать.

Вы читаете Белая обезьяна
Добавить отзыв
ВСЕ ОТЗЫВЫ О КНИГЕ В ИЗБРАННОЕ

0

Вы можете отметить интересные вам фрагменты текста, которые будут доступны по уникальной ссылке в адресной строке браузера.

Отметить Добавить цитату