был просто создан для их тайной встречи: толстый ковер, мраморные стены и недалеко от лестницы столик, на котором стояла ваза с искусственными цветами. На столике рядом с цветами Фрэнсис заметила большие красочные листы: „Ремингтон-Хаус' – роскошно-элегантные апартаменты, уютно устроенные в самом центре…' – прочитала она, радуясь предлогу хоть немного задержаться в фойе. Слова „тайна' и „уединение' были крупными буквами выведены в середине страницы, а внизу мелким шрифтом обозначались цены за день или неделю.

Внезапно всего в нескольких ярдах от себя Фрэнсис услышала звук открывающихся дверей лифта, но, оглядевшись, никого не увидела. Боясь кого-нибудь встретить и быть узнанной, Фрэнсис быстро помчалась по ступенькам и через несколько мгновений оказалась на лестничной площадке. На стене были изображены стрелки и номера квартир. Квартира Диего оказалась слева. Дверь была приоткрыта.

Восхитительный холл был миниатюрной копией нижнего фойе, включая даже искусственные цветы. Коридор с потолком арочной формы вел от входной двери к гостиной. Но там не было никаких признаков присутствия Диего. Кресла и софа, обитые мягкой ножей, относились к тому типу мебели, которую можно увидеть на антикварных распродажах; всю эту обстановку гармонично дополнял камин.

– Я здесь, – из-за полуоткрытой двери донесся голос Диего. Это была спальня, и Фрэнсис почувствовала замешательство, решив, что он ждет ее там. – Я сейчас, – добавил Диего. – Я прибирал, – объяснил он, входя в гостиную. – Ты же знаешь, я люблю порядок, – извинился он, улыбаясь.

В голове у Фрэнсис мелькнула мысль, что сейчас он ее поцелует, но Диего не сделал этого.

– Садись, пожалуйста. Будешь что-нибудь пить? – спросил он, направляясь к бару в конце комнаты. – Надеюсь, ты без труда нашла мою квартиру. Эти адреса без номеров…

Было бы легче, если бы Диего надел домашнюю одежду, если бы звучала легкая музыка, шторы были задернуты и в намине горел огонь, если бы он создал роскошную романтическую обстановку для их встречи. Но вместо этого яркий свет лился из окон, а Диего был одет в серые фланелевые брюки, рубашку, галстук и синий кашемировый пиджак. Посторонний наблюдатель, увидев женщину, сидящую прямо и скрестившую на груди руки, и мужчину, стоявшего напротив нее и бросавшего ей вежливые фразы, мог бы подумать, что это скорее похоже на встречу двух малознакомых людей за бокалом вина, чем на сцену обольщения или невероятного воссоединения „погибшего' мужа и его бывшей жены. – Я ничего не хочу, – ответила Фрэнсис.

Диего раскрыл дверцы бара и достал бутылку белого вина. Откупорив ее, он налил два бокала и протянул один Фрэнсис.

– Надеюсь, ты изменишь свое решение, – сказал он, садясь на софу. – Мне не без хлопот удалось достать это особенное вино, – заметил Диего и поднял свой бокал. – За нас, – произнес он и пристально посмотрел Фрэнсис в глаза. – Ты не одевалась раньше в темно-серый, – сказал он. – Сейчас он идет тебе, хотя мне больше нравилось, когда ты была блондинкой. Жаль, что ты изменила цвет волос.

– Это не совсем по-джентльменски – предпочитать блондинок, – огрызнулась Фрэнсис.

Диего улыбнулся.

– Но сегодня вечером тебе ведь не нужен джентльмен, – иронично заметил он. – Они хороши лишь для супружества, но слабы, когда дело касается постели. Ты же знаешь это.

Фрэнсис встала.

– Это что, намек по поводу моей одежды? По-моему, мы зря теряем время.

Диего отпил глоток вина.

– Твое вино согревается. То, что я сказал, не относится ни к тебе, ни ко мне, так что нет нужды так волноваться. Если ты помнишь, мы женаты, хотя, может быть, это лишь милая шутка. Воображение всегда дразнит нас.

Фрэнсис села и взяла свой бокал.

– Ты помнишь это вино? – спросил Диего, когда Фрэнсис попробовала ароматную густую жидкость. – Это „Кортон-Шарлемань' 71 – го года. Точно такое же вино мы пили в наш первый вечер в ресторане „У баска'. Очень немногие вина улучшились с того времени. Только действительно хорошие сорта. Сделав первый глоток, ты подумала, что ничего не может быть лучше, но позволь этому нектару хотя бы ненадолго задержаться у твоих губ. Попробуй.

Фрэнсис поставила свой бокал на столик.

– Выпей еще немного. Доставь себе это удовольствие, – настаивал Диего.

Он подошел к ней, сел на подлокотник ее кресла, взял ее бокал и снова протянул ей, но Фрэнсис никак не реагировала на его действия. Тогда Диего поднес бокал к ее губам; несколько капелек вина пролились на подбородок. Диего стер их своими пальцами, слегка коснувшись ими влажных губ Фрэнсис, затем он нежно обхватил руками ее голову и мягко отклонил ее на спинку кресла; его лицо склонилось над ее лицом.

– Это то, чего ты хочешь? – спросил он. – Думаешь, притворяясь, что ты здесь против своей воли, ты приносишь себя в жертву? Тебе от этого легче? Я дам тебе то, чего ты хочешь.

Диего схватил ее за запястье и, сорвав с нее одежду, потащил через всю комнату, пока ее спина не оперлась о стену, его грудь была напротив ее подбородка. Диего посмотрел ей в глаза и улыбнулся.

– Многие вещи легче совершать, имея хоть каплю беспутства, – сказал он, его пальцы гладили ее грудь. – Сейчас ты будешь раздевать меня. Сначала ты развяжешь мой галстук… – Он подождал, пока она сделала это. – Теперь моя рубашка… Да, сними ее. Затем ремень. Побыстрей. Хорошо. Очень хорошо. Я не говорил, что твоя рука должна касаться меня, еще нет. – Диего отбросил в сторону свою одежду и отступил назад так, что они оказались у кресла. – Сними это, – кивнул он головой на одежду, оставшуюся на ее теле, и Фрэнсис послушно сняла нижнее белье. Кто-то как будто двигал ее руками. Казалось, она ни о чем не думала и ничего не помнила. В голове была пустота.

Диего взял ее руки и прижал их к стене, прикасаясь своим телом к ее телу, своей кожей к ее коже. Фрэнсис ощутила его дыхание на своей шее, его губы у своего уха.

– Я оближу каждый кусочек твоего тела. Попроси меня об этом, – прошептал Диего.

Фрэнсис закрыла глаза.

– Я сказал: попроси меня об этом. Посмотри на меня, не притворяйся, как будто ничего не происходит.

Диего еще плотнее придвинулся к Фрэнсис, его лицо было всего в дюйме от ее лица, когда он отпустил ее руки. Фрэнсис надеялась ощутить его ласковые ищущие губы на своем теле, почувствовать его острое желание, рот ее приоткрылся в ожидании поцелуя, но Диего не двигался.

– Ты еще не попросила, – упрекнул он ее.

Его руки скользнули по ее рукам, бедрам, подобно летнему дождю, пролившемуся на сухую почву. Руками Фрэнсис, не обращая внимания на ее слабое сопротивление, Диего обвил свою талию, а затем легким прикосновением губ стал ласкать ее лицо и грудь. Касания перешли в поцелуи, поцелуи – в нежные покусывания.

– Я помню этот трепет, – пробормотал Диего.

Подняв Фрэнсис на руки, он понес ее в спальню. Высокая кровать словно была окутана светящимся туманом, струящимся из окна. Это было безумие: простыни и подушки, немного смятые, хранили очертания его тела, но они показались Фрэнсис более желанными, чем если бы были хрустящими и накрахмаленными, потому что они касались его кожи, как сейчас касаются его ее пальцы. Его тело пахло дорогим мылом и жарким днем, а солнце рассыпалось и блестело мельчайшими золотыми капельками в его глазах. Фрэнсис с наслаждением зарылась пальцами в его волосы и потянулась к его губам.

Они упали на кровать. Все происходило так же, как раньше, много лет назад, потому что ни Диего, ни Фрэнсис не смогли ничего забыть. Они не чувствовали стыда: их губы и руки наверстывали потерянные годы…

Диего заговорил лишь тогда, когда из груди Фрэнсис вырвалось громкое рыдание.

– Я люблю тебя, – прошептал он, целуя ее и поцелуем пытаясь добиться от нее ответа.

Диего с некоторой долей отчуждения откинулся на кровать. Фрэнсис закрыла глаза и ждала.

– Скажи это, черт возьми! Скажи, – прошептал он. Фрэнсис посмотрела на него.

– Скажи, – настаивал Диего.

– Я… люблю тебя, – прошептала она.

– Громче. Я не слышу.