Черяга и Брелер явились к директору спустя три недели с папкой бумаг и двумя видеокассетами. Черяга справился у Извольского, собирается ли тот по-прежнему покупать АЭС, и Сляб сказал:

— Конечно.

— Темное это дело, — вздохнул Черяга, — и огребем мы на нем кучу оплеух.

— В каком смысле?

— Ты знаешь, сколько денег в прошлом году РАО «Атомэнерго» вложило в постройку Белопольской АЭС?

— Ноль, — ответил Извольский: он слишком хорошо помнил подъезды к станции, по которым вот уже три года не проходил ни один грузовик.

Черяга подал ему лист.

— Двести пятьдесят миллиардов рублей, — сказал Черяга.

Извольский присвистнул.

— И куда же делись эти деньги?

— Схема была такая, — любезно разъяснил Черяга, — существует дочерняя структура нашего РАО. Она называется «Атомстройфинанс» и занимается выпуском векселей, которыми «Атомэнерго» расплачивается со строителями АЭС. Строители АЭС, естественно, продают эти векселя на рынке, где они стоят аж восемнадцать процентов от номинала. На рынке эти векселя скупают разные структуры — вот у меня тут список — и приходят с векселями в РАО. А РАО погашает векселя по номиналу.

— Деньгами? — уточнил Извольский.

— Деньгами.

— И много у них денег, чтобы покупать по рублю полушку? — спросил Извольский.

— Денег у них очень мало. Как ты знаешь, деньги за электроэнергию получает местная сеть, а АЭС в сеть не входит. Поэтому деньги они получают в последнюю очередь. В среднем деньгами набегает около одного процента. Средняя задержка зарплаты на российских АЭС — восемь месяцев.

Черяга помолчал и добавил:

— Честно говоря, я когда расследовал этот вопрос, одного не понял. Почему это у нас еще ни один атомный реактор от неплатежей не рванул.

Извольский изучал поданные ему листы.

— Значит, — спросил он, — денег на зарплату у них нет, а на то, чтобы погашать векселя всяким фирмам — есть?

— Не только фирмам, но и физическим лицам.

— И кто же эти физические лица? — усмехнулся Извольский.

— Наш господин директор РАО — член ЦК Конгресса левопатриотических сил, — сказал Черяга, — так что вышеозначенные лица являются депутатами парламента, а фирмы принадлежат людям, посвятившим свою жизнь борьбе против гримас российского коррумпированного капитализма. Правда, если они поборются против капитализма на деньги РАО еще полгодика-год, то проблема торжества борцов за счастье трудового народа на территории бывшей России, зараженной продуктами распада полутора десятка протекших или взорвавшихся реакторов, станет неактуальной.

Извольский задумчиво листал документы.

— То есть ты хочешь сказать, что эти деньги идут не в личный карман директора, а на нужды партии?

— Без сомнения, — ответил Черяга.

— Господин директор тоже себя не забывает, — подал сбоку голос Брелер, — он у нас пользуется определенной репутацией еще с того времени, как ликвидировал последствия аварии на Чернобыльской АЭС.

— Я знаю, — коротко кивнул Извольский.

— Я имею в виду, — пояснил Брелер, — что на ликвидацию аварии гнали состав за составом. И не всякий состав доходил до Чернобыля. Под это дело можно было списывать добро тоннами.

Извольский молчал.

— Понимаешь, Слава, — сказал Черяга, — если ты хочешь забрать себе эту АЭС, ты это можешь сделать. Но при этом имей в виду, что ты играешь не против вора-директора, а против крупнейшей политической партии, имеющей большинство в парламенте. И что АЭС нужна ей, чтобы отмывать деньги на избирательную кампанию. И что двести пятьдесят миллиардов — это мелочь. А вот когда начнется президентская кампания, то пылесос включат на полную мощность…

— И какая-нибудь Нововоронежская АЭС взорвется к чертовой матери, — докончил Юра Брелер. Видимо, вопрос, заданный Извольскому насчет «гражданства в государстве Израиль», Брелера сильно пробрал.

— В общем, на нас наедуют по полной программе, — сказал Черяга. — Поднимут в парламенте вопрос о законности приватизации комбината и так далее и тому подобное…

Наверное, сибирскому директору по прозвищу Сляб стоило отцепиться от этого дела, но он не привык, разинув рот, закрывать его, не проглотив намеченного куска. Кроме того, он с почтением профессионального производственника привык относиться к вопросам ядерной жизнедеятельности, и слова Черяги о том, что юрячее желание российских патриотов поживиться, где можно, бабками для выборов, может кончиться вторым Чернобылем, разозлили его не на шутку.

Извольский пару раз прокачал ситуацию в уме и решил, что коль скоро обирание РАО — вопрос не