миллионов долларов. Он вытащил из дерьма Неклясова, а Некля-сов перебежал к «Ивеко». Когда-то, семь месяцев назад, Извольский предложил ему пост начальника службы безопасности и сказал: «Все люди в России делятся на две категории: воров и идиотов. Ты принадлежишь к третьей, самой редкой».

Но до какой черты продолжается преданность? Если бы самому Извольскому предложили комбинат в миллиард долларов и любимую девушку впридачу, неужели бы он колебался хоть секунду? Денис точно знал, что не колебался бы. И даже угрызения совести его бы не терзали, — ведь не стеснялся же Сляб, когда сказал своему предшественнику, который привел его на комбинат и у которого он комбинат отобрал: «Если тебе нужна преданность, заведи себе пуделя»?

Денис сцепил руки и по старой привычке покусывал костяшки пальцев. Японские «сейко», осенний подарок Извольского, показывали без четверти двенадцать.

Ирина внезапно открыла глаза.

— Денис, это вы? — тихо сказала она.

— Да. Извините, я зашел с Новым годом поздравить, а вы спите… Я вам подарок привез…

— Как Слава?

— Нормально, — голос Дениса прозвучал ровно, но он слишком замешкался с ответом. Ирина вздрогнула.

— Я лучше поеду к нему.

Ирина села в постели и тут же слегка покачнулась. На ней была шелковая ночная рубашка с какими-то рюшечками поверх розовых плеч, и плечи у Ирины были худенькие и красивые.

— Ирина, куда же вы поедете. У вас у самой тридцать девять.

— Тем более! А у него сколько? Он же… Он же… господи, зачем меня сюда привезли!

Ирина накинула халатик и выскользнула куда-то в ванную. Она появилась спустя пять минут, уже одетая, с красными воспаленными глазами.

— Ира, — сказал Денис, осторожно завладев рукой девушки, — вы вся горячая, вам нельзя ехать. Ира покачала головой.

— Вы не знаете, Денис, — сказала она. — Когда я рядом, ему сразу лучше. Там машина ваша еще внизу?

Через мгновение легкие ножки Ирины затопали по коридору. В кармане Дениса брякнул телефон. Это был водитель, Сережа.

— Денис Федорыч, — доложился он, — тут это… Ирина Григорьевна просит отвезти ее в больницу. Вы в аэропорт не едете?

— Все в порядке, отвези, — сказал Черяга. Где-то далеко зашуршали ворота, на белой зимней дороге вспыхнули фары бронированного «мерса»… Денис растерянно сидел в кресле. У ног его стоял привезенный Ирине подарок — не какая-нибудь там норковая шубка или кольцо, а вполне скромный джентльменский гостинец — небольшой компьютер-ноутбук с оперативной памятью в 64 мегабайта и всяческими наворотами. До какой черты продолжается преданность? Денис сидел в спальне Извольского еще с полчаса, а потом покопался в памяти и набрал номер. На том конце трубки, к его удивлению, ответили.

— Тома, — сказал Денис, — это Черяга. Помнишь такого?

— Помню, — ответ прозвучал после некоторой паузы.

— У тебя, я гляжу, телефон не изменился.

— Еще нет. Коля эту квартиру на три месяца вперед оплатил.

— Нашу гостиницу на Рублевке знаешь?

— Да.

— Приезжай ко мне.

Тома Векшина, бывшая любовница покойного Заславского, некоторое время молчала, и Черяга, по- своему истолковав молчание, спросил:

— Пятьсот долларов тебя устроит?

— Я приеду, — сказала девушка.

Не кладя трубки, Денис перезвонил на пост охраны:

— Ко мне девочка подъедет. Проводи в мой номер. И пусть из ресторана чего-нибудь принесут.

Когда, через час с небольшим, раскрасневшаяся, с мороза Тамара Векшина вошла в номер Дениса, Черяга, уже раздетый, лежал в постели. В спальне негромко чирикал телевизор, а на передвижном столике перед кроватью стояла бутылка шампанского и закуски.

— Здравствуйте, — сказала Тамара. Она была в точности такая, какой ее помнил Денис: хрупкая, печальная, и очень хорошенькая для профессиональной проститутки.

— Привет. Ты по-прежнему в «Серенаде» работаешь?

— Да. Меня обратно взяли. Я думала, не возьмут, а меня взяли.

— А почему были должны не взять? Тамара аккуратно сняла высокие припорошенные снегом сапожки, подошла к постели.

— Если девочка находит себе «папу», ее потом редко берут обратно, — сказала она, — считается, что она все равно будет работать на себя и скоро к новому «папе» уйдет. Когда Коля меня к себе взял, меня хозяйка предупреждала. Говорила, что он меня бросит, а репутация у меня уже будет плохая.

— А он бы тебя и бросил, — сказал Черяга, — если бы все прошло, как он думал, он бы улетел в