— Правый сдох, а левый пока в порядке.

— В таком случае они только что допустили серьезную ошибку, — сказал Питт с холодной усмешкой.

— В чем? — поинтересовался Ганн.

— Помнишь пиратский корабль?

— Помню, будь уверен. — Ганн сбросил газ у исправного двигателя, делая вид, что «Поко-Бонито» совершенно беспомощен.

Маленький исследовательский кораблик совсем остановился. Замысел сработал. Капитан яхты, уверенный, что жертва вот-вот потонет, заглотнул наживку и позволил своему судну приблизиться к ней.

Медленно тянулись секунды. Наконец яхта подошла настолько близко, что чуть не задевала «Поко- Бонито». Экипаж не видел на борту суденышка никакого движения — только столб дыма из машинного отделения — и потому не открывал по жертве огня из стрелкового оружия. Затем из окна ходовой рубки яхты высунулся бородатый мужчина и с сильным акцентом южных штатов США произнес в мегафон:

— Всем, кто меня слышит. Если вы не покинете вашу посудину, мы разнесем ее в щепки. Не пытайтесь воспользоваться какими бы то ни было средствами связи. Повторяю, не выходите на связь. У нас на борту есть детекторы, и мы немедленно узнаем, если вы начнете что-либо передавать в эфир. У вас ровно шестьдесят секунд, чтобы покинуть судно. Я обещаю доставить вас всех в целости и сохранности в ближайший порт.

— Будем отвечать? — спросил Ганн.

— Может быть, нам следует подчиниться? — пробормотал Додж. — Я хочу вновь увидеть своих детей и внуков.

— Если вы способны поверить слову пирата, — холодно ответил Питт, — то я скажу вам, что у меня в Ньюарке, штат Нью-Джерси, есть золотая шахта и я продам ее вам задешево.

Не обращая, казалось бы, никакого внимания на яхту, Питт встал и пробрался через завалы всевозможных вещей на корму к гюйс-штоку, на котором до этого момента развевался никарагуанский флаг. Он спустил его, отстегнул крепления и снял полотнище. Затем достал из-за пазухи сверток. Через несколько мгновений над кормой «Поко-Бонито» уже развевалось новое шелковое полотнище размером три на пять футов.

— Теперь они знают, откуда мы, — сказал Питт. Остальные благоговейно смотрели на звездно- полосатый флаг, дерзко полоскавшийся на ветру.

Рене вернулась на палубу с двумя стеклянными банками и винной бутылкой, наполненными бензином. Быстро оценив ситуацию, она внезапно ахнула:

— Вы же не собираетесь таранить его?! — воскликнула она.

— Командуй, когда будет пора! — завопил в это время Ганн. В его голосе прозвучало нетерпение, а каменное выражение лица было достойно игрока в покер, рассчитывающего с помощью блефа сорвать банк.

— Нет! — простонала Рене. — Это же не голограмма! Это твердый объект. Если его таранить, наше суденышко сложится гармошкой.

— Я на это и рассчитываю, — отрезал Питт. — Вы с Патриком зажгите фитили и, как только произойдет столкновение, будьте готовы метнуть коктейль.

Больше колебаний не было. Яхта медленно ползла перед носом «Поко-Бонито» поперек его курса. До нее оставалось не больше сотни футов.

Джордино швырнул Питту один из карабинов М-4, и оба они открыли по яхте огонь. Джордино стрелял длинными очередями, безостановочно поливая ходовую рубку яхты натовскими пулями калибра 5,56 мм. Питт, напротив, тщательно прицеливался и стрелял одиночными. Его целью был человек с ракетной пусковой установкой. Снять его удалось со второго выстрела. К оружию тут же наклонился другой член экипажа яхты, но Питт вырубил и его…

Экипаж яхты, пораженный неожиданным сопротивлением со стороны «Поко-Бонито», бросился в укрытие, не пытаясь ответить огнем на огонь. Джордино, сам того не зная, всадил пулю в плечо капитана, тот упал в рубке на пол и пропал из глаз. В то же мгновение и на рулевого обрушился целый град пуль. Яхта начала терять ход и отворачивать в сторону. У «Поко-Бонито» работал лишь один двигатель, так что разогнаться он сумел всего лишь до половины максимальной скорости. Тем не менее маленький кораблик храбро резал носом воду, и для задуманного Питтом его мощности должно было оказаться более чем достаточно.

Никому не пришлось объяснять, что нужно сесть к переборке и прикрыть голову руками. Рене и Додж встретили оранжевые спасательные жилеты, которые выдал им Ганн, одинаково испуганными взглядами. Сам Ганн уверенно стоял в рубке, крепко сжимая штурвал побелевшими пальцами. Единственный винт пенил воду за кормой и гнал «Поко-Бонито» прямо на огромную роскошную яхту. Ее экипаж с ужасом и неверием в глазах уставился на приближающееся суденышко. Они поняли наконец, что безобидная с виду рыбацкая посудина не собирается сдаваться — скорее она идет на таран! Изумление пиратского экипажа было полным. До сих пор ни одно судно — ни большое, ни маленькое — не пыталось при захвате оказать сопротивление. Да еще неожиданное появление американского флага…

Питт и Джордино продолжали вести опустошительный огонь. Они поливали палубы яхты свинцом, не позволяя экипажу высунуться, а тем временем «Поко-Бонито» полным ходом несся к противнику. Ганн нацелил свое небольшое судно в середину корпуса яхты, сразу за ходовой рубкой. Теперь, когда «Поко- Бонито» подошел почти вплотную, яхта казалась еще огромнее. Ее палубы были пусты. Члены экипажа, как испуганные кролики, забились в трюм, не рискуя подставляться под огонь с приближающегося суденышка.

Налетающий «Поко-Бонито» шел навстречу судьбе. Выхлоп двигателя вместе с густым дымом поднимался вверх непосредственно через люк машинного отделения. Встречный ветер тут же сносил его назад и укладывал горизонтальной полосой дыма. Ганн служил в свое время старшим помощником на ракетном эсминце, который таранил иракскую подводную лодку. Дело было в Средиземном море, когда этот регион чистили от войск Саддама Хусейна. Но тогда над водой видна была только рулевая башня субмарины. Теперь же он видел не только перед собой, но и практически над собой большое крепкое судно.

Десять секунд до столкновения.

Питт и Джордино отложили карабины и приготовились к удару. Рене сидела скорчившись за переборкой позади ходовой рубки. Со своего места она различала бесстрастные лица мужчин без малейших признаков напряжения или страха на них. Питт и Джордино казались безразличными, как пара селезней под проливным дождем.

Ганн в рубке был занят тем, что тщательно обдумывал последовательность своих действий. Он намеревался ударить носом «Поко-Бонито» в машинное отделение яхты сразу за главным обеденным салоном. После удара самое хитрое будет мгновенно дать задний ход и молиться, чтобы судно сумело выскочить из только что проделанной дыры и продержаться на воде, пока враг не отправится на дно. Отполированный корпус «Эпоны» был уже настолько близко, что Ганн, казалось, мог высунуть руку через разбитое вдребезги лобовое стекло и дотронуться до вытянутого изображения скачущего коня.

Яхта нависла над «Поко-Бонито» и заслонила собой солнце. Затем время как будто замедлилось. Раздался глухой продолжительный скрежет. Он заполнил собой воздух вокруг и, казалось, длился целую вечность. «Поко-Бонито» вломился во вражеское судно, значительно превосходившее его по размеру, и пробил в его борту огромную треугольную дыру. При этом нос суденышка снес переборки машинного отделения правого корпуса катамарана и убил всех, кто в это время работал внутри.

Рене и Додж поднялись и швырнули свои наполненные бензином бутылки с торчащими из горлышка зажженными тряпками. Одна из них, не разбившись, покатилась по тиковой палубе яхты, зато вторая