с полки и тяжело зашагал в кабинет. Там он поудобнее устроил свое большое тело на кожаной кушетке, изготовленной мастером Рекамье в Филадельфии в 1840 г. для приемной какого-то доктора. Фриц подпрыгнул, улегся хозяину на живот и уставился ему в лицо печальными карими глазами.

Перлмуттер раскрыл книгу Аймана Уилкинса, озаглавленную «Где когда-то стояла Троя», и начал читать. Через час он закрыл книгу и взглянул на Фрица.

— Неужели это возможно? — пробормотал он, обращаясь к собаке. — Неужели возможно?

Затем начало действовать шардоннэ, и Джулиан заснул.

На следующее утро Питт и Джордино вылетели в Никарагуа. На реактивном лайнере НУМА «ситейшн» они добрались до Манагуа, где пересели на коммерческий турбовинтовой «касса-212» испанской постройки. За час десять минут самолет пролетел над горами и равнинами до Карибского моря и дальше над районом, известным как Берег Москитов. Долететь на самолете НУМА сразу до места было бы быстрее, но Сэндекер решил, что им лучше не выделяться и прилететь на самолете местной линии, как обычным туристам.

Закатное солнце на западе заливало золотом горные пики. Еще немного, и его лучи потеряются в тени на восточных склонах. Трудно было представить себе, что по такому сложному рельефу можно проложить канал, однако из истории известно, что Никарагуа всегда считалось более подходящим местом для межокеанского канала, чем Панама. В Никарагуа более здоровый климат, на разведанном маршруте легче было бы производить земляные работы, и притом канал в результате оказался бы на триста миль ближе к Соединенным Штатам; на шестьсот — если считать путь туда и обратно.

В самом конце XIX века, как часто бывало в истории с важными поворотными решениями, из своего логова выползли политики и все испортили. В США существовало сильное панамское лобби, всячески старавшееся протолкнуть свой проект и испортить отношения между Никарагуа и правительством США. Кроме того, Тедди Рузвельт[19] предпринимал активные, хотя и тайные усилия по подготовке милого его сердцу соглашения с панамцами. Некоторое время чаши весов колебались, но тут сыграла свою роль роковая случайность. На карибском острове Мартиника произошло извержение вулкана Маунт-Пеле, погубившее тридцать тысяч человек. В это же время — вот пример невероятно неудачного выбора момента! — никарагуанцы выпустили серию марок, на которых Никарагуа воспевалась как страна вулканов, причем на одной из марок на фоне вулкана были изображены судоверфь и железная дорога. Этого оказалось достаточно. Сенат проголосовал за Панаму в качестве места, где США будут строить канал между океанами.

Сразу после вылета из Вашингтона Питт взялся за изучение подготовленного для него доклада по Берегу Москитов. Карибские долины Никарагуа отделены от более населенной западной части страны труднопроходимыми горами, хребты которых в данный момент проплывали под крылом самолета, и густыми тропическими лесами. Здешние жители и сама эта местность никогда не подчинялись испанцам. Напротив, в 1905 году, когда побережье отошло под юрисдикцию никарагуанского правительства, они попали под британское влияние.

Пунктом назначения Питта и Джордино был Блуфилдс — главный карибский порт Никарагуа. Свое название порт получил по имени печально знаменитого голландского пирата, который имел обыкновение прятать свой корабль в береговой лагуне возле города. Население здесь составляли в основном мискито — потомки выходцев из Центральной Америки, Европы и Африки. Кроме того, здесь жили креолы, черные потомки рабов колониального периода, и метисы — люди, в жилах которых смешалась кровь индейцев и испанцев.

Местная экономика была полностью ориентирована на рыболовство, и на побережье дела шли достаточно оживленно. Основу улова составляли креветки, омары и черепахи. Большой завод, расположенный в городе, перерабатывал рыбу на экспорт. Кроме того, крупные ремонтные и обслуживающие предприятия ремонтировали, заправляли и снабжали всем необходимым рыболовные флотилии со всего мира.

Когда Питт поднял голову от досье, небо за иллюминатором уже было угольно-черным. Гул пропеллеров и завывание моторов захватили Питта и заставили его предаться ностальгическим воспоминаниям. Лицо, которое он видел каждый день в зеркале, уже не могло похвастать гладкой кожей и полным отсутствием морщин, как двадцать пять лет назад. Время, жизнь, полная приключений, и стихии оставили на нем свои многочисленные следы.

Он сидел, уставившись в пустоту за стеклом иллюминатора, и вспоминал то время, когда все начиналось. Это было на пустынном пляже Каэна-Пойнт на гавайском острове Оаху. Он лежал на песке, подставляя бока солнцу, и от нечего делать рассматривал море за полосой прибоя. Неожиданно он разглядел в воде какой-то желтый цилиндр. Он бросился в море, преодолел предательскую полосу прибоя, добрался до цилиндра и вернулся с ним на берег. Внутри цилиндра оказалось послание от капитана пропавшей атомной подводной лодки. С этого момента его жизнь круто переменилась. Он встретил женщину, в которую влюбился с первого взгляда и которая стала его первой любовью. Он был уверен, что она погибла, и хранил ее образ в памяти. Только когда на его пороге появились Дирк и Саммер, узнал он о том, что его любимая в тот страшный день осталась жива.

Его тело пока успешно сопротивлялось действию времени. Может быть, мышцы чуть потеряли твердость, но суставы еще не успели познакомиться с ноющими болями, которые приходят с возрастом. Его черные волосы по-прежнему оставались волнистыми и густыми, только по вискам начала расползаться легкая седина. Колдовские опалово-зеленые глаза смотрели остро и внимательно. Любовь к морю и работа в НУМА по-прежнему поглощали все его время. Память о приключениях — и приятных, и кошмарных, — и многочисленных шрамах не успела еще потускнеть с годами.

Он вновь переживал мысленно те многочисленные ситуации, когда ему удалось обмануть старуху с косой. Рискованное путешествие вниз по подземной реке в поисках золота инков. Битва в Сахаре против многократно превосходящего противника в старом форте Французского легиона. Сражение в Антарктике с гигантским старинным снегоходом и подъем «Титаника». Два десятилетия трудов и достижений принесли в его жизнь чувство спокойного удовлетворения. Он мог без стыда оглядываться на прошлое. В конце концов, значительная часть жизни прожита не зря.

Но что-то все же ушло. Пропала прежняя напористость, стремление бросить вызов неизвестности. У него появилась семья и обязательства перед ней. Дни неограниченной свободы подходили к концу. Питт обернулся и взглянул на Джордино. Тот всегда способен был заснуть в любых, даже самых неблагоприятных обстоятельствах так же легко, как на пуховой перине в собственной вашингтонской квартире. Их совместные предприятия стали почти легендой. В личной жизни они не были особенно близки, но перед лицом ошеломляющих трудностей и опасностей всегда выступали как единое целое. Каждый пользовался физическими и интеллектуальными достоинствами другого, и в результате они вместе побеждали — или проигрывали, что случалось нечасто.

Питт улыбнулся, вспомнив, как о нем написал какой-то репортер в одном из тех немногих случаев, когда его подвиги получали широкую известность: «В каждом человеке, который жаждет приключений, есть что-то от Дирка Питта. А поскольку сам он и есть Дирк Питт, его жажда гораздо сильнее».

«Касса» выпустил шасси, и Питт очнулся от задумчивости.

Он повернулся к иллюминатору и посмотрел вниз. Посадочные огни многократно отражались в воде рек и лагун, окружающих городской аэропорт. Самолет сел и неторопливо подрулил к главному терминалу. С неба сыпал мелкий дождь. Свежий ветер — пять миль в час — относил дождевые капли в сторону, придавая воздуху аромат влажной свежести. Питт вслед за Джордино спустился по трапу и был слегка удивлен мягкой погодой: температура воздуха была в районе семидесяти с небольшим; он ожидал, что будет по крайней мере на десять градусов выше.

Они быстро пересекли поле и вошли в здание аэровокзала. После двадцати минут ожидания на карусели появился багаж. В инструкциях от Сэндекера было сказано только, что автомобиль, скорее всего,