Дэлтон смотрел на ее губы. Лия знала: он хочет ее поцеловать, – знала, потому что сама хотела этого.
Но совесть обожгла ее как пламя. Надо было уходить, не медля ни минуты. Почему-то Лия не могла пошевелиться. Нахлынувшие чувства сковали ее по рукам и ногам.
– Лия, – снова позвал Дэлтон.
Она понимала, что ему трудно дышать. Их глаза встретились.
В окно лился лунный свет, в дальнем углу мягко горела настенная лампа. Лицо Дэлтона казалось застывшим в ожидании, в глазах полыхал огонь.
– Ты заслуживаешь большего, Лия. Ты заслуживаешь любви.
– Нет. – Она решительно тряхнула головой. – Я замужем. Ничего нельзя изменить.
– Разве из этого следует, что ты не имеешь права на счастье? Разве ты обречена на одиночество, если связала свою жизнь с тяжелобольным человеком?
– Я его не предам. – Голос Лии дрогнул. – Он хороший, добрый…
– Тебе необходимо нечто большее, чем доброта. Ты должна чувствовать, что рядом с тобой – в тебе – есть мужчина…
Лия отшатнулась:
– Нет!
– Да. – Дэлтон смотрел на нее с мольбой.
Она хотела что-то сказать, но тут зазвонил телефон. Лия перевела дыхание. Дэлтон вполголоса чертыхнулся и, повернувшись к ней спиной, снял трубку:
– Слушаю.
Почему-то он долго молчал, а потом приглушенно произнес:
– Я передам.
Лия, сама не зная почему, заподозрила неладное. Возможно, ей показалось, что он говорит упавшим голосом. У нее бешено застучало сердце.
– Дэлтон, – сдавленно окликнула она.
Он обернулся с выражением муки на лице:
– Звонили… насчет твоего мужа.
Лия прижала руки к груди. У нее закружилась голова.
– Он… он умер?
– Прости, но это так.
Она шевелила губами, не произнося ни звука, и вдруг медленно осела на ковер.
– Лия! – донесся до нее возглас Дэлтона; больше она ничего не слышала.
Глава 27
Лия не могла поверить, что после смерти Руфуса прошло всего шесть месяцев. Они тянулись словно годы. Ее жизнь изменилась и в то же время осталась прежней.
День благодарения, Рождество, день рождения Коти, которому исполнилось шесть лет, – все эти события будто обошли ее стороной. Она делала все, что от нее требовалось: рано вставала, готовила сыну завтрак, отвозила его, как он с гордостью говорил, «в настоящую школу» и ехала на работу.
Коти наконец-то стал первоклассником. Он перенес смерть отца менее болезненно, чем опасалась Лия. Но его оберегали от тяжелых потрясений. Когда исход болезни был предрешен, Руфус настоял, чтобы его положили в больницу, поэтому Коти не видел предсмертных мучений отца.
Сердце Лии отогревалось только рядом с сыном. Она улыбалась, читала ему книжки, расспрашивала о школе, окружала его любовью. Иногда ее охватывал безумный страх потерять единственного ребенка.
Она казнила себя за поездку в Лас-Вегас. Ей следовало оставаться рядом с Руфусом, держать его за руку, скрашивать его последние минуты своим участием.
Вместо этого она улетела в другой город,
Однако даже эти мысли отступили на задний план, когда Лия в полной мере осознала, что Руфуса больше нет. В день похорон она сидела в маленькой часовне между матерью и сыном. Перед ними стоял гроб, убранный венками из летних цветов.
У нее не было слез. Она сидела как призрак, не ощущая собственного тела. Ей казалось, что все это происходит не с ней, а с кем-то посторонним. Только позднее, стоя у края могилы и опуская розу на крышку гроба, Лия поняла, что ее жизнь с Руфусом закончена. Мимолетные встречи с Дэлтоном тоже закончены.
Ей нужен был только Коти, и больше никто.
Лия отошла от гроба. Ее душили слезы. Она почувствовала, что Коти жмется к ней, и взяла его за руку.
