голосе.

Она не собиралась сообщать ему истинную причину своего ухода. Видимо, и Купер не стал откровенничать. Да и трудно было ожидать, что он захочет открывать миру свои грязные секреты.

– Они платили вам меньше, чем вы – по вашему мнению – заслуживаете?

– Они платили мне меньше, чем я действительно заслуживаю.

Дэлтон поднял обе руки:

– Поправка принимается. Не беспокойтесь. Я верю, что вы первоклассный специалист, иначе вы бы здесь не присутствовали.

Снова наступило молчание. Потом он спросил:

– А ваш муж? В каком он состоянии?

Лия застыла.

– Я вижу, вы собирали сведения о моих личных делах.

– Если вы имеете в виду отзывы о вас, то да, собирал.

Лия чувствовала, что опять сглупила. Конечно же, кто-нибудь мог в разговоре упомянуть, что ее муж болен, и скорее всего этот кто-нибудь – Купер Андерсон. Вероятно, очень мало осталось такого, чего бы не знал о ней ее новый босс; это совершенно естественно, учитывая масштаб работы, которую он намеревался ей поручить. Так почему же ей так не по себе? Может быть, из-за не вполне благопристойного начала их сегодняшней встречи?

– Послушайте, я скажу вам напрямик. Ваш проект для меня – дело чести, но эта работа мне необходима еще и в чисто финансовом отношении.

– Почему? – спросил он без обиняков.

– Я думаю, вы знаете почему, мистер Монтгомери.

– Дэлтон. Терпеть не могу всех этих «мистеров».

Она кивнула, но не назвала его по имени.

– Я уверена, что Купер вас просветил.

Дэлтон не отреагировал.

Лия поджала губы.

– И еще, я уверена, он поведал вам, что в доме, где я работала, пропали драгоценности и что меня допрашивали в полиции в связи с этим делом.

– Так и есть, поведал. Но я и на секунду не мог бы поверить, что вы – воровка.

– Вот спасибо. – У Лии как гора с плеч свалилась: к этому злосчастному эпизоду можно больше не возвращаться. По крайней мере он не стал расспрашивать ни о каких унизительных подробностях.

Но… напрямик так напрямик. И она продолжала:

– Если вам известна даже эта история, то, вероятно, известно и другое: мой муж неизлечимо болен, он находится в специальной больнице для хроников, а содержание в такой больнице обходится очень дорого.

– В таком случае почему бы не забрать его домой?

Лию привело в ярость не то, что он сказал, а то, чего он не произнес вслух.

– Я не в состоянии обеспечить ему такой уход, какого он заслуживает, вот почему! – почти выкрикнула она. Как он смеет судить о ней или о ее семейных делах?

Между ними упала тяжкая тишина.

– Извините, – сказал наконец Дэлтон. – Я несколько вышел за рамки. Я уверен, вы делаете для него все, что в ваших силах.

Теперь его глаза были устремлены прямо на нее и полны нескрываемого сочувствия. И все-таки…

– Ну а ваш сын?

Снова почувствовав твердую почву под ногами, Лия повернулась к нему с улыбкой, которая совершенно преобразила ее черты.

– Он – счастье моей жизни.

– Могу побиться об заклад, хлопот с ним не оберешься.

– Это еще мягко сказано. – Ничего не добавив, она сменила тему: – А как насчет вас?

Он пожал плечами:

– Рассказывать, в общем, нечего.

– В это трудно поверить.

– Скажем так: меня интересует только воплощение данного проекта. Он – счастье моей жизни.

Она понимала, что об этом многоликом человеке можно было бы сказать больше, гораздо больше. Но если он не хочет говорить о себе – пусть будет так.