Руфус застонал. Лия вырвалась из плена воспоминаний и рванулась к мужу. К тому времени когда она села на стул рядом с кроватью, он затих.

– Я здесь, дорогой, – сказала она мягко, поглаживая его щеку.

Как ей хотелось бы поговорить с ним, поговорить по-настоящему. Ей так много приходилось от него утаивать даже о себе самой. Она не рассказывала ему и о травме, которую перенесла в детстве. Знала о том происшествии только мать, но до сих пор даже между матерью и дочерью эта тема оставалась запретной.

Джессика стремилась только к одному: чтобы Лия любой ценой добилась успеха. Джессика трудилась, не жалея сил, лишь бы обеспечить для Лии возможность поступить в колледж. Джессика мечтала, чтобы Лия стала знаменитым адвокатом.

Однако Лия мечтала совсем о другом. Она нашла свою нишу – в области прикладного искусства: она увлеклась архитектурой и оформлением интерьеров. И только после того как она окончила архитектурный колледж, впервые получила работу по специальности и познакомилась с Руфусом, она узнала, что значит мужчина, на которого можно положиться.

Мать, однако, была против ее брака с Руфусом.

– Ты в своем уме, деточка? – снова и снова язвительно спрашивала она. – Разве ты не видишь: он слишком стар для тебя. Пятнадцать лет разницы, куда это годится?

– Это не имеет значения, – отвечала Лия.

– Но ведь он не в состоянии обеспечить тебе такую жизнь, какой ты заслуживаешь!

– Я сама в состоянии обеспечить себя.

– На доходы начинающего архитектора? Не смеши меня.

Лия прекрасно знала, что на уме у матери. Джессика считала, что Лия обязана создать для нее какие-то приемлемые житейские условия за те жертвы, которые она принесла ради блага дочери.

Лия отказалась повиноваться, хотя и сама собиралась помогать Джессике деньгами, когда – и если – у нее будет такая возможность. Вопросы материального процветания никогда особенно не занимали Лию, поэтому она все же вышла замуж за Руфуса, и ни разу не пожалела об этом. Его доброта и благородство помогли ей постичь, что боль и страдание – вовсе не непременные спутники любви. Он любил ее всем сердцем, но не требовал от нее слишком многого.

Однако, когда они собрались завести ребенка, им это не удалось из-за низких показателей спермы у Руфуса. После того как было перепробовано множество средств и все попытки оказались тщетными, в конце концов супруги приняли решение воспользоваться донорской технологией.

– По крайней мере в нашем ребенке будешь жить ты, – рассуждал Руфус, храбро улыбаясь.

И Лия не раскаивалась в том, что родила сына, хотя и понимала, что скоро вся ответственность за него ляжет только на ее плечи.

– Миссис Фрейзер!

Лия даже не заметила, как открылась дверь. Она подняла глаза и увидела одну из сиделок, постоянно ухаживавших за Руфусом.

– Привет, Дебби. – Лия выдавила из себя улыбку.

– Извините, что побеспокоила, но вас просят к телефону в главном вестибюле.

– Меня?

Лия была озадачена: кто мог ей звонить, кроме матери? О Боже, неужели что-то случилось с ее сыном? Джессика редко присматривала за Коти, но сегодня ни с того ни с сего позвонила и попросила передать Коти, что она собирается печь пирожки и ей нужна его помощь.

Предложение Джессики позволяло Лие подольше пробыть у Руфуса.

– Это женщина? – дрожащим голосом спросила она.

– Не знаю. Эмили, дежурная, просто просила меня вас позвать.

– Спасибо, я сейчас подойду.

Лия вышла за сиделкой в коридор и проследовала в главный вестибюль к конторке дежурной.

– Спасибо, Эмили, – сказала Лия, а потом осторожно произнесла в телефонную трубку: – Привет.

– Миссис Фрейзер? – Голос был мужской и показался ей незнакомым.

– Да.

– Я Ларри Мэйсон, из банка.

Молчание.

– Э-э… Мне поручено позвонить вам и сообщить, что, если вы не уплатите банку в ближайшее время некоторую сумму, нам придется лишить вас права выкупа закладной на дом.

Первой реакцией Лии была ярость. Как он смеет звонить ей сюда и говорить такие вещи! Клиника для тяжелобольных не место для ведения частных дел.

– Сейчас я не могу обсуждать этот вопрос, – возразила она сухо.

Мэйсон вздохнул:

– Я приношу извинения, что позвонил в клинику, но нам не удалось застать вас дома.

«Да уж, черта с два меня можно застать дома!» – хотелось ей крикнуть. Вместо этого она холодно