Рискиеву, чтобы тот открыл шлюз. Виктор, сидевший в кресле рядом с ней, ещё до этого успел заметить, что штурвал управления на космояхте точно такой же, как и на обычном флайере. Маша, продолжая улыбаться, включила антигравы и викторка приподнялась в воздухе на свои положенные два метра для маневрирования над стартовой площадкой, после чего убрала посадочное шасси. Перед всеми космояхтами уже стояли буксировщики, а в их пилотских кабинах сидели пилоты-испытатели и в их числе Никита Колпин, которые вслед за своим командующим также подняли корабли в воздух на антигравах и буксировщики втащили их в тамбуры, а как только шлюзы позади них закрылись и открылись шлюзы ведущие на просторный двор космоверфи, отбуксировали викторки подальше от корпуса, расставили в шахматном порядке и укатили прочь.

Маша Гагарина стартовала первой. Плавно, элегантно и красиво, как это и подобает настоящей леди-пилоту. Включив на высоте в два с половиной километра мощные, прямоточные воздушно-реактивные двигатели, которыми викторки были оснащены помимо всего прочего, пользуясь тем, что этот космический корабль обладал прекрасными аэродинамическими качествами, она немедленно закрутила в воздухе целый каскад фигур высшего пилотажа, заставив смуглого Искандера Рискиева несколько взбледнуть с лица. Тот не был готов к тому, что его космояхту заставят крутить бочки, иммельманы и всякие штопоры. Ну, а сама Маша только весело смеялась и восторгалась тем, как послушна викторка и как легко ею управлять. Покрутившись так около получаса, она стала полого подниматься вверх и достигнув высоты в сорок километров, выключила воздушники и дальше стала стремительно подниматься на антигравах.

Виктор первым заподозрил неладное, когда Маша достала из специального отсека пульта управления очки и воткнула себе в затылок штекер. Он тоже поспешил надеть очки и как только викторка оказалась на высоте чуть меньше пятидесяти тысяч километров, Маша перешла на МГ-привод, одновременно нацеливаясь на Марию — шестую планету Любианской системы, к которой она проложила путь в римановом пространстве. Разгон с МГ-приводом до нужной скорости занял не более пятнадцати минут и вот они уже неслись в гиперпространственном туннеле. Виктор сразу же понял, что викторка в римане действительно движется гораздо быстрее, чем большие корабли. Буквально через три минуты Маша включила реверс и заложив крутой вираж помчалась прямиком к Марии, сказав вполголоса:

— Ребята, можете ругаться сколько вам вздумается, но я обязательно совершу посадку на своей планете.

Искандер, который уже пришел в себя, ответил ей:

— Можешь даже выйти из корабля и прогуляться по ней. На борту этой космояхты имеются вакуум- скафандры всех семи размеров, так что подогнать самый маленький на тебя, не составит ровным счётом никакого труда. — Немного помедлив, он стукнул Алексея кулаком в плечо и спросил — А что, Лёша, может быть чёрт с ними, с деньгами? Давай подарим эту белую голубку нашей Машеньке. Она это заслужила, ведь если бы не это очаровательное создание, мы бы сейчас кисли на Земле.

Маша Гагарина зарделась, а Виктор проворчал:

— Ну, слава тебе, Господи, наконец-то разродились, а то я уже хотел было купить эту птичку и подарить её Машеньке сам.

Алексей засмеялся и сказал:

— Знаю-знаю, о чём ты сейчас думаешь, Витёк. Не волнуйся, эта партия космояхт уже вся разошлась по рукам, только две из них, рядовые, так сказать, будут показаны покупателям, а вот вся следующая партия, которую сейчас отделывают под дуб и под ясень, полностью пойдёт высшему комсоставу нашей планеты, а одну из них я лично намерен подарить Папаше Герхарду.

Виктор лежал на надувном матрасе и беззлобно матерился вслух, благо его никто, кроме ядовитых змей, ящериц и насекомых за сребристыми стенами небольшого, надувного пластикового домика, не слышал. Кондиционер нагнетал в него прохладный воздух и он ждал, когда спадёт полуденный зной, чтобы снова выйти на свою делянку в Чаше Смерти. Такое название получила самая большая из трёх впадин, расположенных в экваториальной зоне Марии, лежавшая точнёхонько на экваторе и по обе стороны от него. Если геологи называли самым настоящим чудом огромную кальдеру Гасиенда Полковника Родригеса, то что тогда можно сказать о Чаше Смерти? Наверное только одно — феномен, ведь это тоже была овальная вулканическая кальдера, имевшая в большом поперечнике две тысячи восемьсот два километра, а в малом две тысячи триста двадцать шесть, как и две соседние, правда, размером несколько поменьше.

Когда-то все три этих впадины были не то что бы вулканами, дело тот до извержения так и не дошло, но тем не менее целыми морями расплавленной лавы, причём лавы очень лёгкой и жидкой, которая по мнению учёных на протяжении нескольких миллионов лет пыхтела и булькала, словно жидкая квашня в кастрюле, выбрасывая газы в атмосферу, а потом стала медленно остывать и густеть. Одновременно с этим лава оседала вниз, образовывая коническую воронку, изборождённую волнами. Вот тогда-то и началось образование марианита. Снизу продолжали истекать горячие газы, но они уже не могли пробить себе путь на поверхность, лава сделалась слишком вязкой, зато они её, как бы вспенивали, и под их воздействием в ней образовывалось множество карстовых полостей, в которых и начался рост этих дивных, удивительно красивых поющих кристаллов.

После того, как формирование всех трёх чаш было завершено, с появлением в атмосфере водяных паров, пролившихся дождями, началось медленное разрушение их гладкой, блестящей поверхности, имевшей красноватый цвет. Постепенно под воздействием воды и ветра поверхностный слой кальдер растрескался и их поверхность покрылась оспинками провалов оттого, что вскрылись пузырьки внутри породы, напоминающей земную пемзу, только прочнее и с куда более сильными абразивными свойствами из-за мельчайших вкраплений сапфира. По мнению минералогов, именно в этот период, когда атмосфера была ещё не такой плотной, как сейчас, кристаллы сапфиров под воздействием жесткого излучения, а Люба, была всё же ярче и горячее Солнца, как небесное светило, и обрели свои удивительные свойства, стали поющими и сияющими.

Всё это было в далёком прошлом, почти миллиард лет назад или даже более того. После того, как не один десяток комет рухнул на Викторию, она обзавелась океаном, а затем и биосферой, и хотя в районе экватора она не была такой развитой, как в средних широтах, поверхность чаш претерпела кое-какие изменения. Пейзаж здесь был довольно однообразным. Характерные волнистые уступы, полого спускающиеся к центру кальдеры, никуда не исчезли, как не исчезли, хотя и значительно сгладились, бесчисленные воронки от провалов, заполненные вперемешку пустой породой и кристаллами марианита, которых здесь было очень много. Воронки эти редко превышали диаметр в пять метров при глубине в три, это были самые большие из них. Большинство же воронок имели диаметр в полтора, два метра и метр, полтора в глубину и чуть ли не во всех можно было найти марианиты.

Виктор Бобров отправился в Чашу Смерти только по одной причине, — определиться на местности, правильно ли будет заставлять старателей добывать эти удивительные камни вручную, применяя самые примитивные инструменты. До этого в пустыне побывало всего семнадцать исследователей и ни один из них не выдержал тут больше недели. Все досрочно убрались прочь, будучи искусанными местным зверьём и измученные просто невыносимыми климатическими условиями. Правда, это были биологи и их не интересовали марианиты, а точнее им было категорически запрещено ими интересоваться опять-таки ради чистоты грядущего эксперимента. Зато они выяснили, что укусы местного ядовитого зверья хотя и болезненные, вовсе не смертельные и даже сумели определить репелленты, отпугивающие его, но куда важнее было то, что медики создали целый ряд средств, нейтрализующих яды, а потому Виктор отправился туда во всеоружии.

Основными его инструментами были стальная кирочка, которая за восемь дней почти вся сточилась, сапёрная лопатка, пострадавшая от абразивной пемзы ничуть не меньше, и пластиковые перчатки. Зато его добычей стал пластиковый бочонок, доверху заполненный марианитами, а также пять изумительных друз, одна из которых, с кристаллами длиной по пятнадцать, двадцать сантиметров, причём кристаллами просто умопомрачительной красоты, лежала на большой пластиковой тарелке рядом с надувной кроватью и он