цементный блок. Вы видите его... обхватите его... напрягитесь... поднимите его вверх... бросьте в сторону... с дороги. Все кончено. Теперь вы вспомните. Вы будете сотрудничать. Это понятно?

- Да.

- Хорошо. Очень хорошо. Теперь, Джоанна, вы все ещё в этой комнате. Вы чувствуете запах спирта... нашатыря... даже ощущаете его на вкус. Вы все ещё привязаны к кровати... и ремни впиваются в вас... и жалюзи открыты. Что вы видите за окном?

- Напряжение, опасение и расхождение начались.

- Как я и ожидал, - сказал Инамури.

Алекс открыл глаза.

- Я слышал этот лепет прежде.

Инамури заморгал.

- Вы слышали? Где? Когда?

- Я не могу вспомнить, но он очень знакомый.

- Вы должны вспомнить, - сказал Инамури. - Это важно. У меня есть несколько приёмов, которыми я попытаюсь пробиться сквозь этот блок, но не удивлюсь, если ни один из этих приёмов не сработает. Она была запрограммирована невероятно умными профессионалами, и, вероятнее всего, они предусмотрели защиту от большинства методов лечения. Подозреваю, что есть только два метода, с помощью которых я могу пробиться сквозь этот блок памяти. И в этих обстоятельствах, когда времени так мало, первый метод - годы и годы интенсивной терапии - неприемлем.

- А второй метод? - спросил Алекс.

- Ответное предложение.

Инамури кивнул.

- Понимаете, она как бы запрашивает пароль. Это маловероятно. Это слишком красочно. Даже мелодраматично. Но это возможно. Когда она даёт мне первую строку 'Напряжение, опасение и расхождение начались', она как бы ожидает от меня ответа второй строкой. Что-то вроде кода. Если дело обстоит так, то она не будет отвечать на мои вопросы, пока я не выдам вторую часть пароля.

Алекс изумлённо смотрел на Инамури, потрясённый его воображением.

- Загадка состоит из двух частей. Она даёт одну часть, а мы должны дать другую, иначе не сможем продвигаться вперёд. - Да. Возможно.

- Будь я проклят!

- Если бы мы знали, откуда эта строка, которую она произносит, - сказал доктор, - тогда можно бы было найти и ответное предложение.

- По-моему, это из книги.

- Строка звучит как часть какого-то стихотворения.

- Чёрт возьми, я попытаюсь вспомнить, - сказал Алекс. Он откинулся назад в своём кресле и начал, сам того не замечая, покручивать кончик уса.

- Пока вы думаете, - сказал Инамури, - посмотрим, что я смогу сделать с ней.

Тридцать минут доктор пытался пробиться сквозь блок памяти. Он и льстил, и спорил, и урезонивал её. Он затрагивал и юмор, и дисциплину, и логику. Он требовал, и просил, и молил.

Ничего не срабатывало.

Она продолжала отвечать теми же словами: 'Напряжение, опасение и расхождение начались'.

- Я вспомнил! - внезапно сказал Алекс, весь сияя. - Это из научно-фантастического романа. Я читал его много-много лет назад.

Доктор Инамури взял записную книжку и карандаш.

- Как его название?

- 'Человек без лица'.

- Вы уверены?

- Абсолютно, - сказал Алекс. - Это классика этого жанра. Я читал много фантастики, когда был молод. Прекрасный способ уйти от... ну, от всего.

- Кто автор этой книги?

- Альфред Бестер.

Доктор записал имя.

- А каково значение строки, которую повторяет Джоанна?

Алекс встал, подошёл к закрытому ставнями окну, пытаясь вспомнить подробности сюжета. Он повернулся и сказал:

- Действие в романе происходит через несколько столетий в будущем, во время, когда полиция использует телепатию, чтобы насаждать закон. Они читают мысля. В обществе, которое творит Бестер, никто не может совершить убийство и улизнуть от ответственности. Но там есть один персонаж, как раз и намеревающийся проделать это. Он находит способ скрыть свои преступные замыслы. Чтобы помешать полицейским читать его мысли, он учится произносить мысленно набор рифмующихся созвучных слов, и в то же время сохранять способность концентрироваться на других вещах. Монотонное повторение рифмовок становится как бы щитом, отражающим поползновения телепатов-сыщиков прочитать его мысли.

Инамури отложил записную книжку и карандаш.

- И, насколько я понимаю, одна из строк, что он повторяет, - это 'Напряжение, опасение и расхождение начались'.

- Да.

- Тогда, если там есть ответное предложение, оно разрушит её блокировку.

- Да. Вероятно.

- Вы помните, что там дальше?

- Нет, - сказал Алекс. - Нам надо достать эту книгу. Я позвоню в мой офис в Чикаго, и нам купят экземпляр. Мы...

- Может быть, в этом и не будет необходимости, - сказал доктор Инамури. - Если этот роман - классика своего жанра, вполне возможно, что он переведён на японский. Мы сможем раздобыть его здесь в книжном магазине или у одного моего знакомого, который собирает редкие и непереиздающиеся книги.

Это положило конец их первому посещению. Было бесполезно продолжать, пока Инамури не добудет 'Человека без лица'. В последний раз доктор обратился к Джоанне. Он сказал ей, что когда она проснётся, то будет помнить всё, что происходило между ними. Также он ей сказал, что завтра она будет ещё быстрее, чем сегодня, впадать в гипнотическое состояние, а в будущем она будет проделывать это только услышав, как Инамури скажет ей всего два слова: 'Танцующие бабочки'. Твёрдо закрепив это в её сознании, он постепенно вернул её из прошлого в настоящее и, наконец, разбудил.

Снаружи холодный зимний день стал ещё холоднее.

Большой черно-коричневый кот мелкими шажками пробежал вдоль водосточного желоба. Он прыгнул на поребрик тротуара как раз перед Алексом и Джоанной и устало посмотрел на них огромными глазищами. Алекс поспешно коснулся кусочка янтаря, лежавшего у него в кармане пальто.

- Танцующие бабочки, - произнесла Джоанна, когда они подходили к автомобилю.

- Ты находишь это любопытным? - спросил Алекс.

- Я нахожу это очень по-японски. Танцующие бабочки. Такой милый, нежный образ соотнести с таким мрачным делом, как это.

- А он милый.

- Дядюшка Оми?

- Да, - сказал Алекс.

- У него глаза Марико.

- Он мне понравился.

- Мне тоже, - сказала Джоанна, - но, думаю, мне совсем не понравится то, что он заставит меня вспомнить.

Когда наступил вечер, высокое ясное небо напоминало мерцающий покров темно-голубого льда.