Бобби и Фрэнк лежали на боку лицом друг к другу. Со стороны могло показаться, что это два собутыльника вздумали в баре заняться ручной борьбой, да так и повалились на пол — лежат и никак не расцепятся. Вот только лежали они не на полу бара, а утопали в густой тропической зелени: папоротники, темно-зеленые растения с упругими зубчатыми листьями, мясистые, стелющиеся по земле стебли — у этих листья были пухлые, а из-под них выглядывали плоды цвета мандариновой мякоти.

Бобби отодвинулся от Фрэнка. На этот раз Фрэнк выпустил его руку без сопротивления. Бобби кое-как поднялся на ноги и начал продираться сквозь мокрые, цепкие, непролазные заросли.

Он брел, сам не зная куда. Куда угодно — лишь бы подальше от Фрэнка. С ним того и гляди попадешь в беду. Бобби и от нынешних-то приключений еще не опамятовался. Надо сперва разобраться, что к чему, привыкнуть к новой обстановке.

Пройдя совсем немного, он выбрался из зарослей. Перед ним раскинулась темная пустошь, но разглядеть ее как следует Бобби не удавалось: вода лилась не каплями, не ручьями, а сплошным ревущим потоком, перед глазами колыхалась серебристо-серая пелена. А тут еще мокрые волосы лезут в глаза. Любоваться этим зрелищем из окна, сидя в уютной сухой комнате, — оно бы еще ничего, но оказаться в такую непогоду без крыши над головой — хуже некуда. Черт бы его взял, этот адский ливень. Сущий потоп. Так и лупит по листьям, по земле — Бобби чуть не оглох от невообразимого грохота. Ливень не только выматывал силы, он будил в Бобби дикую, необъяснимую ярость: струи дождя уже представлялись ему смачными, липкими плевками, которыми осыпает его ревущая толпа, а в неистовом шуме дождя слышался гомон тысяч голосов, брань, оскорбления. С трудом переставляя ноги, Бобби брел по необычайно рыхлой почве — не вязкой, а именно рыхлой — и мечтал встретить хоть одного прохожего, чтобы было на ком отвести душу. Наорать, толкнуть, а может, и врезать как следует. Еще шесть или восемь шагов — и Бобби различил впереди бурлящие морские волны с шапками белой пены. Только тут он сообразил, что стоит на берегу, а под ногами у него черный песок. Бобби остолбенел.

— Фрэнк! — крикнул он и обернулся. Фрэнк плелся чуть позади, по-стариковски сгорбившись, словно его скрючило от сырости или пригнуло к земле мощным потоком ливня.

— Фрэнк, что за дьявольщина? Где мы? Фрэнк остановился, поднял голову и тупо уставился на Бобби.

— Что?

— Где мы? — еще громче рявкнул Бобби, силясь перекричать шум.

Фрэнк указал налево, где сквозь завесу дождя проступало загадочное здание, похожее на святилище древнего божества, которому давным-давно никто не поклоняется.

— Вон спасательная станция. — Затем он показал в другую сторону, на огромное деревянное сооружение на берегу. До него было значительно дальше, чем до спасательной станции. Из-за своих внушительных размеров выглядело оно не так загадочно. — А там ресторан. Считается одним из лучших на острове.

— Какой еще остров?

— Большой.

— Что за большой остров?

— Остров Гавайи. Самый большой остров во всем архипелаге. Мы на пляже Пуналуу.

— Так это же Клинт должен был меня сюда отвезти! — Бобби расхохотался таким заливистым, надрывным хохотом, что сам испугался и тут же умолк.

Фрэнк махнул рукой в ту сторону, откуда они пришли.

— Там, возле площадки для гольфа, стоит дом, который я когда-то купил. Чудесный домишко. Как же я там блаженствовал! А через восемь месяцев откуда ни возьмись — он. Бобби, давай-ка отсюда удирать.

Он выбрался на слежавшийся песок и направился к Бобби. Но не успел он сделать и трех шагов, как Бобби предупредил:

— Ближе не подходи. Стой там.

— Бобби, времени терять нельзя. Я ведь не умею телепортироваться, когда захочу. Это происходит само собой. Давай хотя бы переберемся на другой конец острова. Он знает, что я здесь жил. Эта местность ему хорошо знакома. Вдруг он идет за нами по пятам.

Но ярость Бобби не мог остудить даже ливень — напротив, она разгоралась с каждой минутой.

— Совсем заврался!

— Честное слово, — неожиданная вспышка гнева ошеломила Фрэнка. Теперь их разделяло такое расстояние, что кричать во все горло не было надобности, и все-таки Фрэнк повысил голос, чтобы треск, шелест и грохот не заглушали его слова.

— Золт действительно нагрянул в этот дом. В жизни он так не свирепствовал. Злобный, остервенелый. Он притащил с собой ребенка — совсем младенца, ему было всего несколько месяцев. Родителей его Золт недавно прикончил. И вот, Бобби, прямо на моих глазах он впился малышу в горло. Смеялся. Предложил и мне хлебнуть кровушки. Чтоб, значит, меня взбесить. Да-да, он пьет кровь. Это она его приучила. Теперь для него это первое удовольствие, без крови он жить не может. Когда я отказался, он отшвырнул ребенка, точно пустую банку из-под пива, и бросился на меня, но я… перенесся в другое место.

— Я не это назвал враньем, — возразил Бобби. Сильная волна набежала на берег и отхлынула, оставляя на черном песке у ног Бобби быстро тающие узоры пены. — Ты врал про амнезию. А сам, оказывается, все помнишь. И прекрасно знаешь, кто ты такой.

— Ничего подобного. — Фрэнк замотал головой, замахал руками. — Я в самом деле ничего про себя не знал. Совсем ничего. И наверно, опять забуду, когда эти блуждания кончатся.

— Врешь, собака!

Обезумев от ярости, Бобби схватил пригоршню мокрого черного песка и швырнул в Фрэнка. Потом еще одну пригоршню. И еще. Постепенно до него стало доходить, что он буянит, как капризный ребенок.

Фрэнк только уворачивался от летящего в него песка и терпеливо ждал, когда Бобби утихомирится.

Наконец ярость улеглась.

— На тебя это не похоже, — заметил Фрэнк.

— Пошел к черту!

— Даже если бы я тебя обманул, это еще не повод, чтобы так беситься.

«И правда», — подумал Бобби. Он вытер руки об рубашку, перевел дух и тут сообразил, что негодует вовсе не на Фрэнка: смотрит на Фрэнка, а видит нечто другое. Хаос. Недаром телепортация напоминала ему аттракцион, поездку в вагончике вверх-вниз по темным туннелям, где путешественнику уготованы ловушки, а за каждым поворотом скрываются механические чудовища. Только Бобби подстерегают не понарошечные, а настоящие опасности. Смертельные опасности. А со смертью шутки плохи. Порядок, привычная реальность — все летит в тартарары. Земля уходит из-под ног. Верх и низ, нутро и изнанка меняются местами. Хаос. Бобби и Фрэнк оседлали бешеного быка по кличке Хаос. Вот потому-то у Бобби и поджилки трясутся.

— Ну как, успокоился? — спросил Фрэнк.

Бобби кивнул.

Да разве только страх причина этой вспышки? Бессознательно, в самой глубине души Бобби был уязвлен этим хаосом. Лишь сейчас он понял, как дороги ему основательность и порядок. Он всегда считал себя шалопутом, которому без чудес и приключений жизнь не мила. И вдруг оказывается, что не всякое приключение ему по вкусу. Даже напуская на себя легкомыслие, он подспудно тянулся к привычному, надежному укладу. Не отсюда ли его любовь к свингу, к прихотливым ритмам и мелодиям биг-бенда? Они ублажали его неугомонный нрав, но в то же время подчинялись твердому порядку, к которому он втайне прикипел душой.

Неудивительно, что он предпочитает мультфильмы Диснея. Как бы ни колобродил Дональд Дак, в какие бы головоломные переделки ни попадали Микки Маус и Плуто, порядок в конце концов торжествовал. А вот к «Безумным мелодиям» компании «Уорнер бразерс» душа не лежала как раз потому, что в этом мультипликационном мире бушевал хаос: если здравый смысл и логика и брали верх, то лишь на время.

— Извини, Фрэнк, — бросил Бобби. — Одну секундочку. Меня посетило озарение. Это, конечно, не самое подходящее место для озарений, но что поделаешь.