– Ты действительно еще хочешь слушать эту непроверенную, неубедительную чепуху?

– Ну, немного можно, – снизошла Эмили. Преувеличенно вздохнув со страдальческим видом Марти хитро подмигнул Пейдж и снова взялся за блокнот, продолжая:

– Ему это безнаказанно не пройдет, – сказал Шарлотта.

Эмили возразила:

– Он может!

– Не посмеет.

– А кто его остановит?

Такой поворот событий – Шарлотта и Эмили в качестве героинь – понравился девочкам. Они повернули головы, чтобы взглянуть друг на друга, через проход между кроватями, и расплылись в улыбке.

Шарлотта повторила вопрос Эмили:

– А кто сможет его остановить?

– Мы, кто же еще!

– Ну… может быть, – сказал Марти.

– Уу-оо! – воскликнула Шарлотта. Эмили была настроена очень решительно:

– Не беспокойся. Папочка просто старается немного нас расшевелить. Конечно же, мы остановим этого человека.

– Мама, а ты знаешь, что это такое? – задала вопрос Шарлотта.

– Вполне возможно, те грязные гольфы, которые ты куда-то засунула полгода назад.

Эмили хихикнула, а Шарлотта сказала:

– Найду я эти гольфы рано или поздно.

– Если в коробке лежат действительно они, то я не открываю.

– Я ее не открою, – поправила ее Пейдж.

– Никто ее не откроет, – согласилась Эмили, не поняв своей ошибки. – Вот!

Шарлотта решительно выбросила маленький кулачок впереди себя и произнесла:

– Сестры!

– Сестры, – повторила за ней Эмили, также выбросив свой кулачок вперед.

Когда они обнаружили, что близится конец поэмы, они настояли, чтобы Марти прочел новые стихи еще раз, и Пейдж поймала себя на мысли, что, как и дети, хочет услышать их во второй раз. Хотя Марти и сделал вид, что устал и нуждается в уговорах, на самом деле он был бы разочарован, если бы его не упросили прочитать стихи снова.

К тому времени, когда отец дочитывал последние строчки, Эмили, засыпая, сонно пробормотала:

– Сестры!

А Шарлотта уже мирно посапывала во сне.

Марти тихо поставил стул в угол комнаты, откуда; его взял, проверил запоры на дверях и окнах, не забыв плотнее задернуть шторы, чтобы никто с улицы не смог заглянуть в окно.

Поправив одеяло сначала у Эмили, а затем у Шарлотты, Пейдж поцеловала их на ночь. Любовь к детям была так сильна, что у нее перехватило дыхание и сжалось сердце.

Когда они с Марти ушли в соседнюю комнату, захватив с собой оружие, то не стали гасить ночник и оставили дверь в комнату девочек открытой. Даже сама мысль о том, что они не рядом, была невыносима.

Марти все-таки погасил их ночник. Света из комнаты детей было достаточно, чтобы они могли видеть и свою комнату. В каждом углу поселились тени, но темноты не было.

Они держались за руки и смотрели в потолок, как будто хотели прочесть судьбу в затейливой игре света и тени на нем. Но дело было не в потолке; за последние несколько часов практически все, что попадало на глаза Пейдж, казалось, было наполнено какими-то предзнаменованиями и недобрым смыслом.

Ни она, ни Марти не разделись, когда легли. Они хотели быть уверенными, что смогут быстро вскочить при первой необходимости, хотя трудно было представить, что за ними следят, а они этого не замечают.

Дождь прекратился часа два назад, но до сих пор до них доносился ритмичный и успокаивающий звук падающих капель. Мотель располагался высоко над океаном, и шум прибоя убаюкивал их.

– Скажи-ка мне кое-что, – заговорила она, понизив голос, чтобы не было слышно в другой комнате.

Он устало сказал:

– Что бы ты ни спросила, у меня нет ответов.

– Что происходило вон там?

– Недавно? В другой комнате?

– Ну да.

– Таинство.

– Я спрашиваю серьезно.

– И я серьезно, – ответил Марти. – Нельзя проанализировать те глубокие чувства, которые будит в нас чтение вслух, мы не можем объяснить, как и почему это происходит, точно так же как король Артур не мог понять, как Мерлин совершал свои таинственные дела.

– Мы приехали сюда разбитые и испуганные. Дети были замкнуты и полумертвы от страха. Мы с тобой переругивались…

– Мы не ругались.

– Нет, ругались.

– Ну хорошо, – признался он. – Но только самую малость.

– Но для нас и этого достаточно. Все мы чувствовали себя как на иголках.

– Мне кажется, ты немного преувеличиваешь. Она ответила:

– Послушай мать семейства с некоторым опытом. Все было, как я говорю. А потом ты читаешь нам сказку, милые незатейливые стишки… и всем становится легче. Они помогли нам расслабиться. Нам было весело, мы смеялись. Девочки успокоились и сразу же заснули.

Они помолчали немного. Монотонный шум прибоя напоминал медленное, равномерное биение сердца